Джек протягивает руку, ладонью вверх. Пластиковая бутылочка
соскальзывает на ладонь. Джек сжимает пальцы в кулак.
Операция завершена.
Пчелы поднимаются над его головой. Их жужжание громкостью
соперничает с криком Лили: «Этого высокого мерзавца оставь мне! Именно он
изнасиловал Стеллу!»
Затем они летят к двери и исчезают.
Часы с логотипом «Кингслендского пива» показывают, что до
полудня ровно три минуты.
— Святая Мария, Матерь Божия, — шепчет Нюхач. Глаза у него
огромные, вылезающие из орбит.
— Глубоко же ты прятал свои таланты. — Голос Дейла дрожит.
У края стойки что-то падает на пол. Лестер «Вонючий Сыр» Мун
лишился чувств, впервые в жизни.
— Нам пора, — говорит Джек. — Нюхач, вы с Доком едете
первыми. Мы за вами в машине Дейла. Когда увидите проселок и щит с надписью
«ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», не сворачивайте с шоссе, просто поставьте байки
на обочину. Дальше мы поедем на машине Дейла, но сначала помажем вот этим у
себя под носом. — Джек поднимает руку с пластиковой бутылочкой. У Винни-Пуха
помяты бока, в тех местах, на которые уже нажимал Лестер, выдавливая несколько
капель меда в коктейли. — Немного можно выдавить и в ноздри. Липкая штука,
конечно, но все лучше, чем блевотина.
В глазах Дейла понимание и одобрение.
— Все равно что мазнуть под нос «Вике» перед тем, как идти
туда, где совершено убийство.
Конечно, с этим нет ничего общего, но Джек кивает. Потому
что главное — вера.
— А сработает? — В голосе Дока сомнение.
— Да, — отвечает Джек. — Вы почувствуете какой-то
дискомфорт, я в этом не сомневаюсь, но очень легкий. А потом нам придется
пересечь границу… ну, попасть туда, где я никогда не бывал. Что нас ждет там —
не знаю.
— Я думал, мальчишка в доме, — говорит Нюхач.
— Я думаю, его оттуда уже увели. А дом… Дом этот не простой.
Он — дверь в другой… — «Мир» — слово, которое первым приходит на ум Джеку, но
он не думает, что они попадут в другой мир, если подходить с меркой Долин. — В
другое место.
На экране телевизора в Лили только что вонзилась первая из
шести пуль. В этом фильме она умирает, ребенком Джек терпеть не мог этот фильм,
но по крайней мере она дорого отдает свою жизнь. Забирает с собой нескольких
мерзавцев, в том числе и того, кто изнасиловал ее подругу, и это хорошо. Джек
надеется, что сможет сделать то же самое. Но самое большое его желание, и он
очень надеется его реализовать, — вернуть Тайлера Маршалла матери и отцу.
На часах рядом с телевизором в очередной раз меняются цифры.
11.59 уступают место 12.00.
***
Нюхач и Док седлают своих «железных коней». Джек и Дейл
шагают к патрульной машине, останавливаются, когда на стоянку резко сворачивает
«форд эксплорер». Из-под колес внедорожника веером летит гравий, он катится к
ним, оставляя за собой шлейф пыли.
— Господи, — бормочет Дейл.
По бейсболке, которая нелепо надета на самую макушку
водителя, Джек может определить, что за рулем, внедорожника Фред Маршалл. Но
если отец Тая решил, что он примет участие в спасательной экспедиции, его
надежды напрасны.
— Слава богу, что я вас перехватил! — кричит Фред,
выпрыгивая из кабины. — Слава богу!
— Кто следующий? — шепотом спрашивает Дейл. — Уэнделл Грин?
Том Круз? Джордж Буш под руку с мисс Гребаная Вселенная?
Джек слушает вполуха. Фред вытаскивает из багажника что-то
длинное, и Джека интересует, что именно. Возможно, в свертке винтовка, но Джек
в этом сомневается. И направляется к «форду».
— Эй, дружище, поехали! — кричит Нюхач; «Харлей» под ним с
ревом оживает. — Нам…
Нюхач вскрикивает. Док тоже. Его бросает в сторону, и он
едва не падает на гравий вместе с зажатым между бедрами мотоциклом. У Джека
такое ощущение, будто его голову пробило молнией, и он уже бежит к Фреду,
который что-то бессвязно кричит. На мгновение кажется, что оба они то ли
танцуют с длинным, завернутым в бумагу предметом, который привез Фред, то ли
вырывают его друг у друга.
Только Дейл Гилбертсон, который не бывал в Долинах, не
приближался к «Черному дому» и не является отцом Тайлера Маршалла, ничего не
чувствует. Но даже у него в голове вроде бы слышится чей-то вскрик. Земля
вздрагивает под ногами. Цвета становятся ярче.
— Что это было? — спрашивает он. — Хорошее или плохое?
Хорошее или плохое? Что, черт побери, происходит?
На мгновение никто из них не может ответить. Все слишком
потрясены, чтобы отвечать.
***
Когда рой пчел подхватывает пластиковую бутылочку с медом и несет
ее над стойкой бара, Берни приказывает Таю Маршаллу встать лицом к стене,
лицом, черт побери, к стене.
Они в грязной маленькой лачуге. Машинный грохот совсем
близко. Тай слышит крики, рыдания, стоны и посвисты кнутов.
Они уже рядом с Большой Комбинацией. Тай ее видел,
металлическое сооружение, поднимающееся в облака из дымящейся ямы в полумиле к
востоку. Возможно, именно таким должен быть небоскреб в представлении
сумасшедшего, переплетением, в стиле Руба Голдберга,
[119]
желобов, кабелей,
транспортеров, платформ, все приводится в движение детьми, которые вращают
транспортеры и тянут за рычаги. Само сооружение окутано поднимающимся к небу
красноватым дымом.
Дважды, пока тележка для гольфа медленно катилась по дороге,
с Таем за рулем (Берни — на пассажирском сиденье с направленным на Тая
«Тазером»), мимо проходили группы странных зеленых людей. С лицами, лишь
отдаленно напоминающими человеческие, чешуйчатой, как у рептилий, кожей, в
кожаных туниках с клочьями шерсти. Большинство несло копья, некоторые — кнуты.
«Надсмотрщики, — объяснил Берни. — Следят за тем, чтобы
вращались колеса прогресса». Начал хохотать, но смех быстро перешел в стон, а
стон — в пронзительный крик боли.
«Хорошо, — хладнокровно подумал Тайлер. А потом, пусть и
мысленно, впервые использовал одно из любимых выражений Эбби Уэкслера. — Что б
ты скорее сдох, членосос хренов».
Проехав примерно две мили по земляной дороге, они прибывают
к огромной деревянной платформе, расположенной слева от них. Над ней
поднимается что-то похожее на подъемный кран. Его «стрела» протянута до самой
дороги. Свешивающиеся с нее веревки покачиваются от легкого ветерка, несущего с
собой запах серы. Под платформой, на мертвой земле, которая никогда не видела
солнца, разбросанные кости и горки белой пыли. С одной стороны гора обуви.
Почему они оставляют одежду и снимают обувь — вопрос, на который Тайлер,
возможно, не смог бы ответить даже без шапки на голове (ошобенные игрушки для
ошобенных детей), но из подсознания вдруг выскочила фраза: местный обычай. Вроде
бы отец говорил что-то такое, но он не уверен. Он не может вспомнить лицо отца,
во всяком случае, отчетливо.
