Берни вскидывает лицо к жестяному потолку лачуги. Челюсть
отвисает, сухожилия морщинистой шеи напрягаются, он орет благим матом. Пытается
вырваться, подавшись назад, но это, должно быть, наихудшее решение, если тебя
ухватили за кишки. Они все вылезают и вылезают из раны в животе, толстые, как
сосиски, возможно, еще переваривающие еду, которую Берни затолкал себе в рот в
столовой «Центра Макстона».
И последние слова Чарльза «Чамми» Бернсайда: «ОТПУСТИ МЕНЯ,
МАЛЕНЬКИЙ ПОДТИРА-А-А-АЛЫЦИК».
Тайлер не отпускает. Тащит кишки на себя, дергает из стороны
в сторону, как терьер, вцепившийся в крысу. Кровь и желтая жижа хлещут из раны
в животе Берни.
— Подыхай! — слышит Тайлер свой истеричный крик. — Подыхай,
старый козел, ПОДЫХАЙ!
Берни отступает еще на шаг. Рот открывается шире, верхняя
вставная челюсть падает на землю. Он смотрит на собственные кишки, которые
вытягивает из дыры в рубашке правая рука противного мальчишки. И видит нечто
еще более ужасное: белое сияние, окружающее Тайлера. Оно наделяет мальчика
силой, которой у него быть не может. Той самой силой, которая позволяет
вытаскивать кишки из живота Берни… и как же это больно, как больно, как бо-о-о…
— Подыхай! — пронзительно кричит мальчишка. — КОГДА ЖЕ ТЫ
НАКОНЕЦ ПОДОХНЕШЬ?
И вот, пришел, пришел этот миг, Берни падает на колени.
Его туманящийся взгляд фиксируется на «Тазере», и он
протягивает к нему трясущуюся руку. Но прежде чем эта рука хватает
электрошокер, свет сознания покидает глаза Берни.
Он не перенес и сотой части тех страданий, которым подвергал
свои жертвы, на большее его дряхлое тело просто не способно. Он хрипит, валится
на спину, из живота все вылезают внутренности. Но этого и чего-либо еще он уже
не чувствует.
Карл Бирстоун, он же Чарльз Бернсайд, он же Чамми Бернсайд,
умирает.
На тридцать секунд все замирает. Тайлер Маршалл жив, но эти
секунды он мешком висит на левой руке, защемленной наручником в металлическом
кольце, правой же крепко сжимает кишки Берни. Сжимает мертвой хваткой. Наконец
на его лицо возвращается осмысленное выражение. Он отдает себе отчет, что
правая рука чуть ли не до плеча забрызгана кровью и слизью, а в пальцах зажаты
внутренности мертвеца. Он разжимает пальцы и пытается метнуться к двери, но он
прикован к стене, и рывок этот завершается криком, вызванным резкой болью в
плече.
«Пока все хорошо, — шепчет ему Джуди-Софи. — Но ты должен
выбираться отсюда, и побыстрее».
Слезы текут по грязному, бледному лицу Тая, он начинает
орать благим матом: «Помогите мне! Кто-нибудь, помогите мне! Я в лачуге! Я В
ЛАЧУГЕ!»
***
На стоянке у бара «Сэнд» Док остается на байке, но Нюхач
слезает со своего, ставит на подставку и идет к Джеку, Дейлу и Фреду. Джек уже
держит в руках длинный предмет, который привез отец Тая. Фред тем временем
схватился за рубашку Джека. Дейл пытается его остановить, но для Фреда Маршалла
во всем мире остались только два человека: он и Голливуд Джек Сойер.
— Это был он, не так ли? Тай? Это был мой мальчик, я слышал
его!
— Да, — отвечает Джек. — Несомненно, он, и, несомненно, вы
его слышали. — Он побледнел, Нюхач это видит, но в остальном спокоен. И Джека
абсолютно не волнует, что отец пропавшего ребенка дергает его рубашку,
вытаскивая из штанов.
Нет, все внимание Джека сосредоточено на посылке.
— Что здесь происходит? — с мольбой спрашивает Дейл. Смотрит
на Нюхача. — Вы знаете?
— Мальчик в какой-то лачуге, — отвечает Нюхач. — Я прав?
— Да, — кивает Джек.
Фред отпускает его рубашку, рыдая, отступает на шаг. Джек
по-прежнему не обращает на него внимания и не пытается заправить рубашку.
Смотрит на посылку. Ожидает увидеть на ней самодельные «марки», пташек,
вырезанных с пакетиков сахара, но нет, это обычное почтовое отправление.
Получателем указан мистер Тайлер Маршалл, проживающей в доме 16 по
Робин-Гуд-лейн во Френч-Лэндинге. Есть и обратный адрес: Мистеру Джорджу
Рэтбану, KDCU, дом 4 по Пенинсула-драйв, Френч-Лэндинг. Чуть ниже большими
черными буквами:
ДАЖЕ СЛЕПОЙ ВИДИТ, ЧТО ОКРУГ КАУЛИ ЛЮБИТ ПИВНОЙ КОНКУРС!
— Генри, тебя никто и ничто не остановит, не так ли? —
бормочет Джек. Слезы жгут глаза. Щемит сердце от мысли, что теперь ему
предстоит жить без ближайшего друга.
— При чем тут дядя Генри? — спрашивает Дейл. — Джек, дядя
Генри умер.
Джек, однако, в этом уже не уверен.
— Поехали, — подает голос Нюхач. — Надо добраться до парня.
Он жив, но ему грозит опасность. Это ясно как божий день. Поехали. С остальным
разберемся позже.
Но Джеку, который не только слышал крик Тайлера, но и, пусть
на мгновение, увидел все глазами Тайлера, разбираться не с чем, за исключением
одного. Не обращая внимания на Нюхача и Дейла, он подходит к плачущему отцу
Тая:
— Фред.
Фред продолжает плакать.
— Фред, если вы хотите увидеть своего сына, возьмите себя в
руки и послушайте меня.
Фред поднимает голову, до щекам катятся слезы. Нелепо
маленькая бейсболка по-прежнему сидит на его макушке.
— Что это, Фред?
— Должно быть, приз в конкурсе, который Джордж Рэтбан
проводит каждое лето… «Пивной конкурс». Но я не знаю, как Тай мог что-то
выиграть в этом конкурсе. Пару недель назад он горевал из-за того, что забыл
отправить открытку на конкурс. Даже спросил меня, может, я отправил за него
открытку, а я… ну, шуганул его. — От этих воспоминаний поток слез по заросшим
щетиной щекам усиливается. — Это случилось, когда Джуди… начала вести себя
странно… я волновался из-за нее и… спустил собак на Тая. Вы понимаете? — Он тяжело
дышит, в горле что-то булькает, адамово яблоко ходит вверх-вниз. — А Тай… он
лишь сказал: «Все нормально, папа». Не рассердился на меня, не надулся. Таким
уж он был мальчиком. Такой уж он мальчик.
— С чего вы решили привезти биту, этот подарок мне?
— Позвонил ваш друг, — отвечает Фред. — Сказал, что
почтальон принес посылку и я должен немедленно привезти ее сюда. До вашего
отъезда. Он называл вас…
— Он называл меня Странник Джек.
Фред Маршалл в изумлении таращится на него:
— Совершенно верно.
— Ладно. — Джек кивает. — Нам пора ехать за вашим сыном.
— Я с вами. Охотничье ружье у меня в багажнике…
— Там оно и останется. Поезжайте домой. Приготовьте дом к
его приезду. Приготовьте дом к приезду вашей жены. И позвольте нам сделать то,
что мы должны сделать. — Джек смотрит на Дейла, потом на Нюхача. — Поехали.
