***
Пятью минутами позже машина начальника полицейского участка
Френч-Лэндинга катит на запад по шоссе № 35. Впереди почетным эскортом бок о
бок едут Нюхач и Док. Хромированные байки блестят на солнце. Деревья зелеными
кронами клонятся к дороге.
Приближение к «Черному дому» отдается в голове Джека
нарастающим гулом. Он научился при необходимости отсекать этот гул, не
позволять ему нарушать мысленный процесс, но все равно неприятно. Дейл передал
Джеку один из «ругеров» калибра 357, которые стоят на вооружении полиции, и
теперь револьвер заткнут за пояс синих джинсов. Джек удивился, с каким
удовольствием взял в руки револьвер, словно давно ждал этого момента. В мире,
что раскинулся за «Черным домом», от стрелкового оружия проку не будет, но
сначала они должны туда попасть, ведь так? А если верить Нюхачу и Доку,
радушной встречи ждать не приходится.
— Дейл, у тебя есть перочинный ножик?
— В бардачке, — отвечает Дейл, косится на длинную посылку,
которая лежит на коленях Джека. — Полагаю, ты хочешь ее вскрыть?
— Правильно полагаешь.
— Можешь ты мне кое-что объяснить, пока будешь этим
заниматься? К примеру, войдя в «Черный дом», мы должны ожидать, что Чарльз
Бернсайд выскочит из потайной двери с топором и начнет…
— Дни, когда Чамми Бернсайд набрасывался на людей, уже в
прошлом, — отвечает Джек. — Он мертв. Тай Маршалл убил его. Это мы
почувствовали на автостоянке у бара «Сэнд».
Машину чифа бросает в сторону, через разделительную полосу.
Нюхач, увидев этот странный маневр в зеркале заднего обзора, даже оглядывается.
Джек машет ему рукой, мол, не обращай на нас внимания, все нормально, и Нюхач
вновь смотрит прямо перед собой.
— Что? — выдыхает Дейл.
— Старик, конечно, уже не тот, но, как я представляю себе,
Тай проявил завидное мужество. Мужество и хитрость. — Джек думает о том, что
Генри пощупал Бернсайда за вымя, а Тай его прикончил. Вот это Джордж Рэтбан и
называл командной игрой.
— Как…
— Вырвал из живота внутренности. Голыми руками. Одной рукой.
Я уверен, что за вторую его приковали к стене.
Дейл молчит, наблюдает, как мотоциклисты входят в поворот.
Ветер треплет волосы, торчащие из-под шлемов (для мотоциклистов на дорогах
Висконсина они обязательны). Джек тем временем разрезает коричневую оберточную
бумагу и достает белую картонную коробку. В ней что-то перекатывается.
— Ты говоришь мне, что десятилетний мальчик выпотрошил
маньяка-убийцу. Маньяка-людоеда. И ты каким-то образом это знаешь.
— Да.
— Мне невероятно трудно в это поверить.
— Учитывая, кто его отец, я могу тебя понять. Фред… — На ум
приходит слово «слабак», но это несправедливо и не соответствует
действительности. — У Фреда нежное сердце. Джуди, наоборот…
— У нее железная воля, — прерывает его Дейл. — Мне говорили.
Джек невесело улыбается другу. Гудение он запер в маленькой
части своего мозга, но теперь эта часть верещит, как пожарная сирена. Они почти
у цели.
— Безусловно, — кивает Джек. — И у мальчика тоже. Он…
храбрый. — С губ Джека едва не сорвалось другое: «Он — принц».
— И он жив.
— Да.
— Прикован к стене какой-то лачуги.
— Да.
— За домом Бернсайда.
— Вроде того.
— Если я правильно понимаю, лачуга эта где-то в лесу около
Шуберт и Гейл-стрит.
Джек улыбается и молчит.
— Ну хорошо. — Дейл тяжело вздыхает. — В чем я ошибаюсь?
— Не важно. И это хорошо, потому что объяснить просто
невозможно. — Джек очень надеется, что голова у Дейла крепкая, поскольку в
ближайшие час или два им предстоит увидеть много такого, от чего может поехать
крыша.
Ногтем он отдирает скотч, который удерживает крышку коробки.
Открывает ее. Внутри мягкая бумага. Джек вытаскивает ее, и его глазам
открывается приз «Пивного конкурса», направленный Таю Маршаллу. Приз, который
он выиграл, даже не участвуя в конкурсе.
Джек восторженно вскрикивает. Оставшийся в нем мальчишка не
может отреагировать иначе при виде предмета, лежащего в коробке, пусть он сам
не играл в эту игру после того, как перерос «Малую лигу».
[123]
Потому что в
этой бите есть что-то особенное, не так ли? Что-то связанное с нашей верой в
чистоту спортивного поединка и силой нашей команды. Домашней команды. Которая
всегда лучшая и всегда благородная. Конечно же, Бернард Маламуд
[124]
это знал.
Джек перечитывал его «Самородок» два десятка раз, всегда надеясь на другой
конец (в фильме его мечта реализовалась, но этот кинофинал он просто
возненавидел), и ему особенно нравилось, что Рой Хоббс называл свою биту
Уандербоем.
[125]
И пусть критики несут всякую чушь насчет легенд про короля
Артура и фаллические символы: иногда сигара — это просто сигара, которую курят,
а бита — просто бита. Большая палка. Что-то такое, чем бьют по мячу, чтобы
потом сделать круговую пробежку.
— Святая корова! — вырывается у Дейла, когда он видит биту.
И сразу молодеет. В нем тоже проглядывает мальчишка. Как и в Джеке. Глаза Дейла
широко раскрываются. — Чья бита?
Джек осторожно достает биту из коробки. На ней надпись,
черным маркером «Мейджик»:
Таю Маршаллу. Борись и не сдавайся.
Твой друг Ричи Секссон.
— Ричи Секссона, — отвечает Джек. — Кто такой Ричи Секссон?
— Лучший бэттер
[126]
«Брюэров», — отвечает Дейл.
— Так же хорош, как Рой Хоббс?
