— Я не знал, что Уэнделл — твой большой друг, — цедит Бобби.
— Я вообще не знал, что ты бывал так далеко на юге, аж в Ла Ривьере. Я всегда
думал, что ты считаешь вечер удавшимся, выпив кувшин пива и выбив больше сотни
в «Боулингдроме Ардена». А теперь я вижу, что ты тусуешься с репортерами из
университетских городков. Возможно, даже с Висконсинской крысой, этим парнем с
KWLA. Смотри не подхвати чего-нибудь от тамошних шлюшек.
Собеседник Рэтбана говорит, что пропустил первый иннинг,
поскольку ему пришлось забирать детей после консультации в больнице «Маунт
Хеврон», но все остальные он действительно видел.
— Разве я говорил, что Уэнделл Грин — мой друг? — вопрошает
Том Лунд. Над левым плечом Бобби он видит первое из имен, написанных на
грифельной доске. И не может оторвать от него глаз. — Так уж получилось, что я
встретил его после суда над Киндерлингом, и мне не показалось, что он — плохой
человек. Наоборот, мне он даже понравился. Я его пожалел. Он хотел взять
интервью у Голливуда, а Голливуд дал ему от ворот поворот.
Да, конечно, он видел дополнительные иннинги, говорит
несчастный собеседник Рэтбана, которого ведущий явно старается размазать по
стенке, поэтому он и знает, что в Поки Риза попали мячом.
— Что же касается Висконсинской крысы, я б его не узнал,
если увидел. А так называемая музыка, которую он выпускает в эфир? Большей
дряни слышать мне не доводилось. Я вообще не понимаю, как этому чудику дали
свою программу. Да еще на университетской радиостанции! А что ты скажешь насчет
нашей удивительной UW-Ла Ривьер, Бобби? Что они говорят о нашем обществе? О, я
забыл, тебе нравится это дерьмо.
— Нет, я люблю «311» и «Корн»,
[6]
но ты настолько не в теме,
что не сможешь найти разницу между Джонатаном Дэвисом и Ди Ди Районом.
[7]
Впрочем, забудем об этом, лады? — Бобби Дюлак медленно поворачивается к своему
напарнику и улыбается. — Хватит цапаться.
— Это я-то цапаюсь? — Том Лунд округляет глаза, изображая
оскорбленную невинность. — Неужто я швырнул газету через всю комнату? Нет,
вроде бы не швырял.
— Если ты никогда не видел Висконсинскую крысу, откуда тебе
известно, как он выглядит?
— Как-то вот я знаю и о необычном цвете его волос, и о
торчащем шнобеле. Знаю, что у него черная кожаная куртка, которую он носит не
снимая днем и ночью, в дождь и солнце.
Бобби ожидал продолжения.
— Все это в его голосе. По голосу можно многое узнать о
человеке. Парень говорит: «Послушай, похоже, будет хороший день», а на самом
деле рассказывает тебе историю своей жизни.
Хочешь узнать кое-что еще об этом Крысеныше? Он не был у дантиста
шесть или семь лет. И его зубы похожи на говно.
Из уродливого бетонного здания KDCU, что рядом с пивоварней
на Пенинсула-драйв, радиоприемник, который Дейл Гилбертсон подарил полицейскому
участку задолго до того, как Том Лунд или Бобби Дюлак надели форму, доносит
яростный рев Джорджа Рэтбана, рев, от которого в радиусе ста миль завтракающие
фермеры улыбаются через стол своим женам, а проезжающие дальнобойщики радостно
гогочут.
— Я клянусь, дружище, и это относится к каждому, кто звонит
мне в студию, я сердечно тебя люблю, это святая правда, я люблю тебя, как моя
мамочка любила свою грядку репы, но иногда вы СВОДИТЕ МЕНЯ С УМА. Ну и ну!
Вторая половина одиннадцатого иннинга, два аута! Шесть — семь, «Реды»
[8]
впереди! Игроки на второй и на третьей базе. Бэттер отбивает мяч в центр. Риз
срывается с третьей базы, бежать-то совсем ничего, и он успевает на четвертую
базу, успевает! ДАЖЕ СЛЕПОЙ ЗАСЧИТАЛ БЫ ОЧКО!
— Слушай, а я думал, что у него не было ни единого шанса
успеть, правда, слушал репортаж по радио, — говорит Том Лунд.
Они дуются друг на друга и оба это знают.
— Фактически, — вопит самый популярный «голос округа Каули»,
— фактически, мальчики и девочки, мне не остается ничего другого, как внести
следующее предложение. Давайте поменяем всех судей на «Миллер-парк», да чего уж
там, во всей Национальной лиге на СЛЕПЦОВ! Что вы об этом думаете, друзья? Я
гарантирую, что качество судейства повысится от шестидесяти до семидесяти процентов.
ДАЙТЕ ЭТУ РАБОТУ ТЕМ, КТО МОЖЕТ С НЕЙ СПРАВИТЬСЯ, — СЛЕПЫМ!
Веселая улыбка растягивает губы Тома Лунда. Ох уж этот
Джордж Рэтбан, ну дает.
— Проехали, хорошо? — предлагает Бобби.
Все еще улыбаясь, Лунд достает сложенную газету из синего пакета,
раскладывает на столе, и тут же улыбка сбегает с лица, оно становится каменным.
— О нет. О черт.
— Что такое?
Лунд стонет и качает головой.
— Господи. Я даже не хочу этого знать. — Бобби сует руки в
карманы, потом расправляет плечи, вытаскивает правую руку, закрывает ладонью
глаза. — Я слепой, так? Переведите меня в судьи.
Лунд молчит.
— Это заголовок? Заголовок на первой полосе? Неужели все так
ужасно? — Бобби убирает руку от глаз, она зависает в воздухе на уровне его
груди.
— Похоже, этот Уэнделл не внял здравому смыслу, во всяком
случае, не пожелал остановиться. Неужели я только что говорил, что этот ублюдок
мне нравится? Просто не могу в это поверить.
— Проснись, — хмыкает Бобби. — Никто не растолковывал тебе,
что стражи правопорядка и журналисты обитают по разные стороны баррикад?
Мощный торс Тома Лунда нависает над столом, глубокая
морщина, словно шрам, прорезает лоб, щеки багровеют. Он тычет пальцем в Бобби
Дюлака.
— Слушай, ты меня достал, Бобби. Сколько ты здесь служишь?
Пять месяцев, шесть? Дейл нанял меня четыре года назад, когда он и Голливуд
надели наручники на мистера Торнберга Киндерлинга. За последние тридцать лет
это был самый громкий процесс в истории округа. Не могу сказать, что все лавры
принадлежат мне, но я тоже внес свою лепту. Помог собрать доказательства.
— Только чуть-чуть, — говорит Бобби.
— Я напомнил Дейлу о барменше из «Гриль-бара», Дейл сказал
Голливуду, Голливуд побеседовал с девушкой, и она сильно ему помогла. Помогла
посадить Киндерлинга в тюрьму. Поэтому не тебе так со мной говорить.
Бобби Дюлак изображает искреннее раскаяние.
