— Да, но на нем могут быть отпечатки пальцев. Я хочу
сказать, на нем множество отпечатков, но экспертиза может выявить самые свежие.
Легко. Он мог надеть перчатки, а мог и не надеть. Если он звонит и пишет не
только родителям, значит, перешел в Фазу два. Ему уже мало убивать. Он хочет
поиграть с тобой. Может, даже хочет, чтобы его поймали и остановили.
— Телефон. Свежие отпечатки пальцев на трубке. — По голосу
чувствуется, что Дейл клянет себя за столь явный промах, и сердце Джека
переполняет жалость. — Джек, я с этим не справлюсь. Я в растерянности.
Джек прекрасно понимает, что сейчас не время корить Дейла за
растерянность. Есть дела поважнее.
— Кого ты можешь послать к телефону?
— Полагаю, Дита Джесперсона и Бобби Дюлака.
«Бобби, — думает Джек, — слишком хорош, чтобы надолго
оставлять его у магазина „С семи до одиннадцати“.»
— Пусть они опечатают телефон желтой лентой и поговорят с
продавцом. А потом приезжают к нам.
— Хорошо. — Дейл мнется, но задает вопрос. В голосе слышится
признание полного поражения, отчего Джеку становится грустно. — Что-нибудь еще?
— Ты сообщил в полицейское управление штата? В округ?
Фэбээровец в курсе? Который мнит себя суперагентом.
Дейл фыркает:
— Э… в общем, я решил уведомить их чуть позже.
— Хорошо, — отвечает Джек, и удовлетворенность в его голосе
заставляет Генри отвлечься от красот природы и, вскинув брови, повернуться к
своему другу.
***
Давайте поднимемся вновь, на крыльях орлов, как сказал бы
преподобный Лэнс Ховдал, лютеранский пастор Френч-Лэндинга, и полетим вдоль
черной ленты шоссе № 93, по направлению к городу. Мы достигаем шоссе № 35 и
поворачиваем направо. Справа от нас — заброшенная, прорубленная в лесу дорога,
которая ведет не к золотому кладу дракона и не к секретным копям гномов, но к
черному дому, неприятному во всех отношениях. Чуть дальше мы видим
футуристический купол «Гольца» (во всяком случае, он выглядел футуристическим в
семидесятых). Все наши ориентиры на месте, включая заросший травой проселок,
который уходит от шоссе влево. Он-то и ведет к полуразрушенному дворцу
обжорства Эда Гилбертсона.
Позвольте нам устроиться на телефонном проводе, который
протянут над землей поперек проселка. Он так и гудит под нашими птичьими
лапками: подруга Полы Храбовски, Миртл Харрингтон, рассказывает о теле (или
телах), лежащих под прогнившей крышей «Закусим у Эда» Ричи Бамстиду, который в
свою очередь, передаст эту информацию Нюхачу Сен-Пьеру, скорбящему отцу и
духовному лидеру Громобойной пятерки. Гул голосов в телефонном проводе,
наверное, не должен нас радовать, но радует. К сплетням мы, безусловно,
относимся отрицательно, но как возбуждающе действуют они на человеческие души!
И вот с запада появляется патрульная машина. Том Лунд за
рулем, Дейл Гилбертсон — рядом с ним. А с востока — темно-красный, цвета
бургундского, пикап Джека. Джек взмахом руки предлагает Дейлу ехать первым,
следует за ним. Мы взмахиваем крылышками, поднимаемся над ними, потом обгоняем.
Приземляемся на ржавую бензоколонку «Эссо», чтобы следить за дальнейшим
развитием событий.
***
Джек медленно едет по проселку к развалюхе, окруженной
высокими сорняками и золотарником. Он ищет на траве свежие следы, но видит
только те, что оставлены колесами патрульной машины Дейла и Тома, которая
движется впереди.
— Кроме нас, здесь никого нет, — сообщает он Генри.
— Да, но надолго ли?
«Надолго не получится», — ответил бы Джек, если б счел
нужным. Вместо ответа он останавливает пикап рядом с машиной Дейла и вылезает
из кабины. Генри опускает стекло, выполняя приказ, остается на месте.
«Закусим у Эда» когда-то представляло собой простое
деревянное здание размером с товарный вагон «Берлингтон нортерн» с плоской
крышей. У южного торца в одном из трех окошек продавалось мягкое мороженое. В
северном клиент получал малорадующий глаз хот-дог или еще менее аппетитные на
вид жареную рыбу с чипсами. Середину занимал маленький ресторанчик: раздаточный
прилавок и высокие, обтянутые красным кожзаменителем стулья. Теперь южная часть
рухнула, возможно, под тяжестью снега. Все окна разбиты. На стенах граффити:
Такой-то хрен собачий, мы трахали Пэтти Джарвиз, пока она не завопила, ТРОИ
ЛЮБЕТ МАРИАНН, но не так много, как ожидал Джек. Все стулья, кроме одного,
вырваны с корнем.
В траве стрекочут цикады. Стрекочут громко, но все же не
так, чтобы заглушить жужжание мух, доносящееся изнутри. Мух ужасно много,
словно они проводят мушиный конгресс. И…
— Ты чувствуешь запах? — спрашивает Дейл.
Джек кивает. Разумеется, чувствует. С этим запахом он уже
познакомился ранним утром, только здесь куда сильнее. Потому что его источник —
большая часть тела Ирмы. Куда большая, чем ступня в коробке из-под обуви.
Том Лунд достает носовой платок и протирает широкое,
печальное лицо. Уже тепло, но не так, чтобы на его щеках и лбу выступило
столько пота. И кожа у него восковая.
— Патрульный Лунд, — окликает его Джек.
— А! — Том подпрыгивает и нервно поворачивается на голос.
— Возможно, тебе надо проблеваться. Если чувствуешь, что
надо, сделай это вон там. — Джек показывает еще на один проселок, более
заросший в сравнении с тем, по которому они приехали. Вроде бы он тянется к
«Гольцу».
— Я сейчас приду в норму, — отвечает Том.
— Я знаю, что придешь. Но если тебе нужно опорожнить
желудок, сделай это так, чтобы твоя блевотина не выплеснулась на вещественные
доказательства.
— Я хочу, чтобы ты протянул желтую ленту вокруг всего дома,
— говорит Дейл своему подчиненному. — Джек? На пару слов.
Дейл кладет руку на плечо Джека и увлекает его к пикапу.
Хотя Джеку есть о чем подумать, он отмечает, какая сильная
эта рука. И дрожи в ней нет. Пока, во всяком случае, нет.
— В чем дело? — нетерпеливо спрашивает Джек, когда они останавливаются
рядом с дверцей со стороны пассажирского сиденья. — Мы же хотим все осмотреть
до того, как сюда сбежится весь мир, не так ли? В этом весь смысл, или я тебя…
— Ты должен взять ногу, Джек, — говорит Дейл. Добавляет:
— Привет, дядя Генри. Отлично выглядишь.
— Спасибо, — отвечает Генри.
— О чем ты говоришь? Эта нога — вещественное доказательство.
Дейл кивает:
— Вот я и думаю, что это вещественное доказательство должно
быть найдено здесь. Если, конечно, у тебя нет желания двадцать четыре часа
отвечать на вопросы в Мэдисоне.
