Но нас сейчас больше интересует уходящая в лес проселочная
дорога, пожалуй, даже не дорога — одна полоса. Даже с высоты можно сказать, что
дорога эта частная и в последнее время не используется. Она петляет по лесу, а
в трех четвертях мили от шоссе № 35 исчезает. С высоты нашего полета — дорога
эта — тонкая линия, проведенная твердым карандашом, требуется орлиный глаз,
чтобы разглядеть ее. Но кто-то затратил немалые усилия, чтобы прочертить эту
линию на карте леса. Пришлось вырубить и вывезти деревья, выкорчевать пни. Если
это делал один человек, такая работа потребовала многие месяцы тяжелого
физического труда. Результат этих немалых усилий и есть дорога, скрытая от
посторонних глаз. Если внимание на мгновение рассеивается, она исчезает из виду
и ее надо снова искать.
На ум приходят мысли о гномах и их рудных жилах, о тропе,
ведущей к золотому кладу, спрятанному драконом, о сокровищах, путь к которым
заколдован. Нет, конечно, рудные жилы гномов, золотые клады драконов,
заколдованные сокровища — это все детские игры, но, спустившись ниже, мы видим
у начала дороги потрепанный временем щит с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД
ВОСПРЕЩЕН», доказательство того, что дорога что-то да охраняет, пусть и частную
собственность.
Полюбовавшись на щит-указатель, мы перемещаемся к глухому
концу дороги. Несмотря на тень под деревьями, возникает ощущение, что мы видим
впереди что-то более темное в сравнении с окружающим лесом. Аха, охо, повторяем
мы про себя бессвязное бормотание Берни, что же это перед нами? Стена? Оставив
позади поворот, понимаем, что треугольник темноты, практически полностью
скрытый сверху кронами деревьев, островерхая крыша. И только вблизи становится
ясно, что перед нами трехэтажный деревянный дом, чуть скособочившийся с
просевшим крыльцом. Дом этот определенно давно уже стоит пустой, даже внешне он
отличается от других домов. Сразу чувствуется, что новым жильцам он будет не
рад. Второй щит с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН» на накренившемся столбе
только подтверждает наши догадки.
Островерхая крыша прикрывает только центральную секцию дома.
Слева двухэтажная пристройка уходит в леса. Справа к дому примыкают вроде бы
большие сараи. Странное впечатление производит этот дом. Должно быть, у
архитектора отсутствовало чувство симметрии. Непонятно, что он пытался выразить
своей постройкой, но дом и не хочет, чтобы кто-то получал ответ на этот вопрос.
От кирпичей и досок веет монолитной неуязвимостью, несмотря на то, что время и
погода нанесли дому заметный урон. Очевидно, дом строили в поисках уединения,
может, даже изоляции, и он по-прежнему отвечает этим требованиям.
Самое странное, с того места, откуда мы смотрим на дом, он
вроде бы окрашен черным. Не только доски, но каждый квадратный дюйм наружных
поверхностей: крыльцо, нащельники, карнизы, сливы, даже рамы. Черный дом, от
фундамента до конька. Такого просто не может быть. В этом добросердечном,
гостеприимном уголке мира даже самый безумный строитель-мизантроп не стал бы
превращать собственный дом в его темную тень. Мы плывем чуть выше уровня земли,
вдоль узкой проселочной дороги, в направлении дома…
Когда оказываемся достаточно близко, чтобы все как следует
разглядеть, когда от близости к этому странному дому становится даже не по
себе, мы понимаем, что мизантропия может зайти дальше, чем мы предполагали. Дом
темно-серой чернотой напоминает свинец, навевает мысли о грозовых облаках,
бушующем море, корпусах потерпевших крушение кораблей. В этой черноте нет места
жизни.
Можно не сомневаться, что лишь считанные взрослые из
соседнего поселка и очень мало кто из Френч-Лэндинг и окрестных городков
съезжали с шоссе № 35 на узкую проселочную дорогу. Очень немногие замечали
запретительный знак-указатель, а уж о существовании черного дома не знают и
они. С той же уверенностью мы можем сказать, что дети, конечно же, обследовали
проселочную дорогу, некоторые доходили и до черного дома. Видели там
недоступное глазам их родителей и сломя голову бежали обратно к шоссе.
Этот черный дом столь же неуместен в Висконсине, как небоскреб
или замок, обнесенный рвом с водой. Более того, этот дом в любом уголке мира
покажется аномалией, за исключением разве что парка развлечений с табличкой у
двери: «Особняк призраков» или «Дворец ужасов». Впрочем, и там он не стал бы
приманкой для посетителей, наоборот, через неделю разорил бы устроителей парка.
И при этом черный дом странным образом напоминает нам безликие здания той части
Чейз-стрит, что спускается к берегу реки и Нейлхауз-роуд. Обшарпанный отель
«Нельсон», таверна, обувной магазин, соседние дома, отмеченные горизонтальной
полосой, проведенной жирным грифелем реки, дышат той же жуткой, внушающей
суеверный страх, похожей на кошмарный сон полуреальностью, которой окутан
черный дом.
***
В этот момент нашего повествования, да и потом тоже, нам
следует помнить, что привкус этой полуреальности, когда не знаешь, то ли все
происходит наяву, то ли тебе снится сон, характерен для пограничных территорий.
Его можно уловить при переходе из чего-то одного во что-то другое, независимо
от того, сколь существенна или несущественна граница. Пограничные территории
отличны от всего остального, на то они и пограничье.
Скажем, вы в первый раз едете по сельской части округа
Оустлер в вашем родном штате, чтобы навестить подругу, которая недавно
развелась, и, по вашему мнению, совершенно напрасно, покинула ваш маленький
городок и переселилась в соседний округ Орелост. На пассажирском сиденье рядом
с вами корзинка для пикника, в которой две бутылки превосходного белого «бордо»
обложены контейнерами с самыми разными деликатесами, накрыта картой
соответствующей территории. Вы, возможно, не знаете точного местоположения дома
вашей подруги, но находитесь на правильном пути и быстро сокращаете разделяющее
вас расстояние.
Постепенно ландшафт меняется. Дорога вдруг поворачивает
вправо, словно объезжая некое невидимое вам препятствие, потом начинает
петлять, превращаясь в серпантин необъяснимых поворотов, с каждой ее стороны
деревья подступают все ближе к асфальту, за их искривленными стволами дома
становятся все меньше, отступая от дороги. Впереди трехногая собака вылезает
из-под изгороди и с лаем бросается на переднее правое колесо. Старуха в
молодежной соломенной шляпке и вроде бы в саване устроилась на диване-качелях
на крыльце и провожает вас недобрым взглядом красных глаз. Еще через два дома
девочка в грязном розовом платье и короне из фольги бросает блестящую,
увенчанную звездой волшебную палочку в костер из горящих покрышек. Потом
появляется прямоугольный щит-указатель, закрепленный на высоком столбе: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
В ОКРУГ ОРЕЛОСТ». Скоро деревья отступают от асфальтового полотна, дорога
выпрямляется. Избавившись от необъяснимой тревоги, вы нажимаете на педаль газа
и торопитесь к подруге, встреча с которой после этого маленького приключения
становится еще более желанной.
Пограничье не подчиняется привычным правилам, там все
искажено. Абсурдное, непредсказуемое, беззаконное укореняется в пограничье и
пышно расцветает. Главный признак пограничья — соскальзывание в иррациональное.
И, любуясь дивными красотами природы, мы одновременно пересекали естественное
пограничье, очерченное великой рекой, а также малыми реками, широкими моренами,
утесами из песчаника, долинами, которые остаются невидимыми, как черный дом,
пока не взглянешь на них под нужным углом или не столкнешься лицом к лицу.
