Давайте поднимется на второй этаж мимо свернутого старого
пожарного рукава, дремлющего за стеклом. Проследуем дальше, оставив за спиной
телефон-автомат с пожелтевшей от времени табличкой «НЕ РАБОТАЕТ». На третьем
этаже к запаху речного тумана прибавляется аромат куриного супа, греющегося на
чьей-то плитке (состояние провода проверено и одобрено Морти Файном или
Джорджем Смитом, дневным управляющим).
Запах идет из номера 307. Если мы проникнем туда через
замочную скважину (магнитных ключей-карточек в отеле «Нельсон» никогда не было
и не будет), то увидим семидесятилетнего Эндрю Райлсбека, лысеющего,
худощавого, добродушного. Когда-то он продавал пылесосы компании «Электролюкс»,
но те дни в далеком прошлом. То были его золотые годы.
Мы можем подумать, достойный кандидат в «Макстон», но Энди
Райлсбек знает и этот дом престарелых, и ему подобные.
Ему это не подходит, благодарю покорно. Он любит общение, но
не хочет, чтобы кто-то указывал, когда надо ложиться спать, когда вставать,
когда можно пропустить стопочку виски. В «Макстоне» у него есть друзья, он к
ним часто захаживает и время от времени ловит на себе хищный взгляд нашего
общего друга Шустрика. Не раз и не два Энди Райлсбеку приходила в голову мысль
о том, что мистер Макстон с радостью бы продавал трупы своих пациентов на мыло,
если б смог заработать на этом пару баксов.
Нет, нет, Энди Райлсбека вполне устраивает и третий этаж
отеля «Нельсон». У него есть плитка, бутылка горячительного, четыре колоды
игральных карт и возможность разложить большой пасьянс, если дрема забудет заглянуть
к нему в дверь.
В этот вечер он сделал три порции куриного супа «Липтон»
решив пригласить на обед Ирвина Торнберри. А потом они могли прогуляться в
«Лакиз», выпить по бутылочке пива. Энди проверяет суп, кивает, убедившись, что
температура его устраивает, вдыхает пряный аромат. У него есть и подсоленные
сухарики, которые так хороши с куриным супом. Он выходит из номера, чтобы
подняться этажом выше и постучаться в дверь Ирва, но тут ноги Энди врастают в
землю, настолько его поражает открывшаяся картина.
А видит он старика в бесформенном синем халате, который
уходит прочь с подозрительной быстротой. Из-под халата видны ноги, белые, как
брюхо карпа, с синими варикозными венами. На левой ноге — ворсистый шлепанец в
черную и желтую полосы. Правая — босая. И хотя наш новый знакомый в этом не
уверен (все-таки перед ним спина), Энди полагает, что раньше никогда этого
человека не видел.
Опять же, проходя коридором третьего этажа, он пытается
открыть каждую дверь. Пробует, повернется ли ручка. Как вор.
Гребаный вор.
Да-да. И хотя этот человек — глубокий старик, определенно
старше Энди, и одет так, словно только что встал с постели, версия, что он —
вор, кажется нашему новому знакомому все более убедительной. Даже достаточно
веский аргумент: с босой ногой на улицу ему не выйти, не может взять верх над
интуитивной догадкой.
Энди открывает рот, чтобы спросить: «Могу я вам чем-нибудь
помочь?» или «Кого-то ищете?». Но передумывает. Не нравится ему этот
незнакомец. От него так и веет злобой и опасностью. Да и халат с карманами
(Энди это видит), вдруг в одном из них оружие? Воры не всегда вооружены, Ho…
Старик огибает угол и исчезает. Энди стоит на месте, прикидывая варианты. Будь
у него в номере телефон, он бы позвонил вниз, предупредил Морти Фаина, но
телефона нет. Что же делать?
Короткие мысленные дебаты заканчиваются тем, что Энди на
цыпочках подходит к углу и выглядывает из-за него. За углом — тупик с тремя
номерами. На дверях таблички: 312, 313 и в самом конце — 314. В 314-м мужчина
живет с весны, но Энди знает лишь его имя и фамилию: Джордж Поттер. Энди
спрашивал о нем Ирва и Гувера Далримпла, но Гувер вообще ничего знал, да и Ирв
— немногим больше.
— Ты должен знать, — настаивал Энди (разговор этот имел
место быть в конце мая или начале июня, примерно когда закрылся «Бакхед лодж»,
ресторан-бар на первом этаже). — Я видел тебя с ним в «Лакиз», вы пили пиво.
Ирв приподнял одну кустистую бровь.
— Видел, как мы пили пиво? Ты кто? — проскрипел он. — Моя
гребаная жена?
— Я просто констатирую факт. Когда пьешь пиво с человеком, о
чем-то говоришь…
— Обычно — да. Но не с ним. Я сел, поставил кружку и в
основном прислушивался к своим мыслям. «Что вы думаете о шансах „Пивоваров“ в
этом году?» — спросил я. «Они проиграют, — ответил он. — Как и в прошлом.
Вечером я могу поймать трансляцию матчей „Кабс“
[77]
на своем ра-дио…»
— Он так и сказал? Ра-дио?
— Я же так не говорю. Ты хоть раз слышал, чтобы я сказал
«ра-дио»? Я говорю, «радио», как и любой нормальный человек. Хочешь слушать
дальше или нет?
— Похоже, слушать особенно нечего.
— Ты прав, приятель. Он говорит: «Вечером я могу поймать
трансляцию матчей „Кабс“ на своем ра-дио, и мне этого достаточно. Ребенком я
всегда ходил на стадион „Ригли“ со своим отцом». Так что я выяснил, что он из
Чикаго, а в остальном — по нулям.
У Энди возникла мысль, что в коридоре третьего этажа он
видит спину Поттера, но мистер Джордж «Сам-По-Себе» Поттер высок, шесть футов
четыре дюйма, волос у него на голове, хоть и седых, предостаточно. Мистер Один
Шлепанец ниже и сутулился, как жаба («Ядовитая жаба», — тут же уточнил для себя
Энди).
«Он там, — думает Энди. — Гребаный вор в номере Поттера,
может, шарит по ящикам в поисках денег и ценностей. А может, собирается украсть
радио Поттера. Его гребаное ра-дио».
Но ему-то что? Проходишь мимо Поттера по коридору, говоришь
ему «доброе утро» или «добрый день», а в ответ слышишь какое-то невнятное
бормотание. Вежливости ни на цент. И в «Лакиз» он всегда пьет пиво один,
устроившись за столиком, который стоит позади музыкального автомата.
Можно, конечно, присесть рядом, что и сделал Ирв, но какой
от этого прок, если не удастся поболтать? Так на фига ему, Эндрю Райлсбеку,
навлекать на себя гнев этой ядовитой жабы в халате из-за этого старого ворчуна,
от которого и слова доброго не услышишь?
Ну…
Потому что здесь его дом, пусть и не слишком
презентабельный, вот почему. Потому что, если видишь какого-то безумного
старого пердуна, который хочет украсть чужие деньги или переносное ра-дио,
негоже поворачиваться спиной и уходить. Да, незнакомец ему не понравился, но
это не означает, что тот может вести себя как заблагорассудится. Нельзя
допускать…
Внезапно Энди Райлсбека осеняет. Его догадка близка к
истине, насколько это возможно. Допустим, этот тип с улицы? Допустим, один из
стариков, проживающих в «Центре Макстона»?
