Впрочем, Саре повезло: теперь, когда мисс Анриет задержалась здесь, не нужно было возвращаться в паланкине; она поехала верхом.
Когда кавалькада выезжала из ворот, Сара увидела, что несколько негров режут на куски акулу: мулатка указала им, где найти мертвое чудовище, и они вытащили его из реки, чтобы использовать жир.
Приближаясь к горе, охотники издали увидели, что там собрались все негры, а подъехав, поняли, что это сборище ожидает начала экзекуции; в таких случаях было принято, чтобы негры плантации присутствовали при наказании провинившегося невольника.
Виновный, юноша семнадцати лет, связанный по рукам и ногам, сидел возле стремянки, к которой его должны были привязать, и ожидал наказания; по настоятельной просьбе другого негра оно было отложено до прибытия охотников; негр, просивший об этой милости, заявил, что он должен сообщить нечто важное господину де Мальмеди.
В тот момент, когда де Мальмеди проезжал мимо пойманного негра, другой негр, сидевший возле него и занятый тем, что бинтовал ему рану на голове, встал и подошел к дороге, но надзиратель задержал его.
— В чем дело? — спросил де Мальмеди.
— Мсье, — обратился надзиратель, — сейчас негр Назим будет наказан: сто пятьдесят ударов кнутом!
— А за что его столь жестоко наказывают? — спросила Сара.
— За то, что он хотел сбежать, — ответил надзиратель.
— А! Это тот негр, который совершил побег?
— Тот самый.
— А как вы его поймали?
— О, боже мой! Очень просто: я подождал, пока он будет от берега так далеко, что не сможет достичь его ни вплавь, ни на веслах; тогда я взял шлюпку с восемью гребцами, чтобы догнать его; обогнув юго-западный мыс, мы увидели его примерно в двух лье от берега. Поскольку у него было только две руки, а у нас шестнадцать, и у него была плохонькая лодчонка, а у нас великолепная пирога, мы быстро его догнали. Тогда он бросился вплавь, пытаясь вернуться на остров, ныряя, как китенок, но в конце концов он первым выбился из сил, и так как это становилось утомительно, я взял у гребца весло и в тот момент, когда он выплыл на поверхность воды, так ударил его по голове, что подумал: на этот раз он не вынырнет. Но вскоре он опять выплыл, мы положили его в пирогу, связали по ногам и рукам и привезли в бессознательном состоянии.
— Этот несчастный, быть может, тяжело ранен? — вмешалась Сара.
— Нет, боже мой, нет, — возразил надзиратель, — у него просто царапина. Эти чертовы негры страшные неженки.
— Почему же медлят и не подвергают его наказанию? — сказал де Мальмеди. — Я приказал, и мое приказание должно быть выполнено.
— Мы так бы и поступили, — ответил надзиратель, — но его брат, прилежный работник, уверил меня, что он должен сообщить вам какую-то важную вещь, прежде чем ваш приказ будет исполнен. Я решил подождать вас.
— И хорошо сделали, — сказала Сара. — А где же он?
— Кто?
— Брат этого несчастного.
— Да, где он? — спросил де Мальмеди.
— Я здесь, — сказал Лайза, выступив вперед.
Сара была поражена: в брате осужденного она узнала того, кто так героически доказал свою преданность и спас ей жизнь.
Однако же — удивительно! Негр даже не взглянул в ее сторону, как будто не знал ее: вместо того чтобы просить ее быть заступницей, на что, безусловно, имел право, он подошел к де Мальмеди.
Сара не ошиблась: на руке и бедрах негра виднелись кровоточащие раны, нанесенные акулой.
— Что тебе надо? — спросил де Мальмеди.
— Прошу у вас милости, — ответил Лайза, понизив голос, чтобы его брат, сидевший поблизости, не услышал этих слов.
— Какой?
— Назим слабый! Назим хилый мальчик, он ранен в голову, потерял много крови! У Назима слишком мало сил; он не выдержит наказания. А вы лишитесь негра, который стоит уж по крайней мере двести пиастров…
— Ну, ладно, так что же ты хочешь?
— Хочу предложить вам замену.
— Какую замену?
— Прикажите мне дать сто пятьдесят ударов кнутом, которые он заслужил. Я сильный, я перенесу их, это не помешает мне завтра, как обычно, выйти на работу, а он, повторяю, он умрет.
— Невозможно, — ответил де Мальмеди, в то время как Сара не сводила с невольника глаз, выражавших удивление.
— Но почему невозможно?
— Потому что это было бы несправедливо.
— Вы ошибаетесь, я главный виновник.
— Ты?
— Да, я, — сказал Лайза, — это я уговорил Назима бежать, я соорудил челнок, на котором он плыл, я побрил ему голову осколком бутылки, я дал ему кокосовое масло, чтобы он натер. тело. Вы видите, что наказывать надо меня, а не Назима.
— Ты ошибаешься, — ответил Анри, вмешавшись в их спор. — Вы оба должны быть наказаны: он за то, что сбежал, а ты — за то, что помог ему бежать.
— Тогда прикажите мне дать триста ударов кнутом!
— Надзиратель, — сказал де Мальмеди, — прикажите дать каждому из них по сто пятьдесят ударов, и на том все будет кончено.
— Минутку, дядя, — вмешалась Сара, — я требую, чтобы вы помиловали их.
— Но почему? — удивленно спросил господин де Мальмеди.
— Потому что этот человек сегодня утром бросился в воду, чтобы спасти меня.
— Она меня узнала! — воскликнул Лайза.
— Потому что вместо наказания, которого он не заслужил, его надо вознаградить, — воскликнула Сара.
— Тогда, если вы думаете, что я заслужил вознаграждение, помилуйте Назима.
— Черт побери! — сказал де Мальмеди, — Вот он чего захотел. Это ты спас племянницу?
— Нет, не я, — ответил негр, — без молодого охотника она бы погибла.
— Но он сделал все, что мог, чтобы спасти меня, дядя.
Он боролся с акулой, — вскричала девушка, — посмотрите, вы видите? Из его ран все еще сочится кровь.
— Я боролся с акулой, но боролся, защищаясь, — продолжал Лайза. — Акула набросилась на меня, и мне пришлось убить ее, чтобы спасти себя.
— Ну что, дядя, вы откажете мне, не помилуете их? — спросила Сара.
— Нет, конечно, — ответил де Мальмеди, — потому что если один раз подать пример — помиловать в подобных обстоятельствах, они все сбегут, эти черномазые, и будут надеяться на то, что найдется какой-нибудь нежный голосок, вроде вашего, который заступится за них.
— Но, дядя..
— Спроси у господ, возможно ли такое, — сказал де Мальмеди доверительным тоном, указывая на молодых людей, сопровождавших его сына.
— Конечно, — сказали они, — подобная милость была бы плохим примером.
— Видишь, Сара…
