Книга Жизнь Людовика XIV, страница 110. Автор книги Александр Дюма

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Жизнь Людовика XIV»

Cтраница 110

Скюдери собирался посвятить своего «Алариха» королеве Христине и получить за это золотую цепь в 1000 пистолей, однако пока поэму печатали, граф Делагарди, покровитель Жоржа Скюдери, впал в немилость королевы Христины и она потребовала вычеркнуть имя графа из предисловия к поэме.

— Передайте королеве, — заявил автор посланному королевы для переговоров об этом важном деле, — что если бы даже она вздумала подарить мне цепь, такую же тяжелую, как та, о которой говорится в «Истории инков», то я все равно не исполню ее требований!

Ответ не понравился Христине, и она не подарила обещанную цепь, а поэт не получил благодарности и от графа Делагарди, который еще питал надежды снова войти в милость. Скюдери упрекают в том, что он, по приказанию кардинала Ришелье, написал критический разбор «Сида», но прочитавший сочинения Скюдери простит ему это, ибо он просто нашел «Сида» весьма посредственной трагедией.

Труды Скюдери были оценены, и он стал членом Французской академии. Однако, довольно о нем, поговорим теперь о Буаробере. По смерти кардинала Ришелье, писатель хотел подружиться с Мазарини, но тот не обнаружил особой благосклонности. Тогда Буаробер объявил себя приверженцем Гонди, около которого собрались все наиболее умные люди, ненавидевшие кардинала. По непостоянству характера Буаробер, состоя в партии коадъютора, время от времени сочинял на него и его друзей вольные стишки. Поэт полагал, что Гонди не знает и однажды пригласил коадъютора на обед. Тот разговаривал с ним как всегда ласково, а после непродолжительного разговора вдруг спросил:

— Что же вы не покажете мне стихи, которые вы написали на меня и моих товарищей? Хотелось бы мне их прочесть! — Испуганный Буаробер ответил, что вовсе их не помнит.

Буаробер сочинил для театра пьесы «Соперники», «Два Алкандра», «Пален», «Три Оронта», «Коронование Дария», «Целомудренная Дидона», «Неизвестная» и «Великодушные враги». Ни одна из них не заслуживает особенного внимания, однако Буаробер был причислен к Академии, как и Колете, о котором мы скажем несколько слов.

Колете был сыном смотрителя замка и женился на служанке своего отца. Эта служанка, Мария Прюнель, была небогата и некрасива и жила в Рюнжи, в трех лье от Парижа. Однажды Колете сообщили, что его жена опасно захворала, поэт тотчас отправился из Парижа в Рюнжи и чтобы не терять время напрасно сочинил по дороге эпитафию для супруги, а так как он приехал в деревню с незаконченной работой, то стоял на крыльце, пока не сочинил последний стих. Впрочем, жена выздоровела, и эпитафия ожидала применения шесть лет.

От экс-служанки, которую Колете назвал Брюнель, подобно тому как Бартоло из Сюзанетты сделал Розинетту, поэт имел сына, осмеянного в первой сатире Буало.

После смерти Прюнель-Брюнель Колете женился на служанке своей жены, которой чуть было не пришлось похоронить поэта: во время одной прогулки ему на голову упал карниз старого дома. У лежавшего без чувств Колете нашли в кармане эпитафию для самого себя:


Лежит здесь Колете.

Чтоб оценить его

И прозу и стихи его хоть раз прочтите,

А если мнением других вы дорожите.

Прочтите написавших про пего.


Эпитафии Колете служили, так сказать, патентами на долгую жизнь, однако если он не умер от удара карнизом, то долгое время болел. Когда поэт встал с постели, слегла его жена, и поскольку она умерла, он, надо думать, опоздал на этот раз с эпитафией. Будучи падок до служанок, Колете попросил руки служанки своего брата и та, конечно, не поспесивилась. Третья жена Колете была по крайней мере умна и недурна собой, и поэт даже поссорился с братом из-за того, что тот не захотел считать ее родственницей как бывшую служанку. Чтобы простить самому себе эту третью женитьбу на «простой» женщине, Колете пожелал обессмертить имя своей новой супруги — Клодин Ленен, посвящая ей большую часть своих сочинений и даже приписывая некоторые ее авторству.

Колете до того увлекся этим, что, заболев смертельно, он написал стихи, которые его жена должна была опубликовать на другой день после его кончины и в которых говорилось, что она более не пишет. Обман, впрочем, был открыт и отмечен Лафонтеном в соответствующей эпиграмме.

К сожалению, после кончины Колете бедная Клодин дошла до того, что просила милостыню в отдаленных аллеях Люксембургского сада, стала пьяницей и умерла раньше своей старушки-матери.

Колете был одним из пяти авторов, которых кардинал Ришелье заставлял работать над своими трагедиями. Впрочем, поэт и сам написал несколько пьес для театра, между которыми нужно признать самой замечательной «Сименду или Д5е жертвы», а когда он однажды читал Ришелье свое стихотворение «Монолог в Тюильри», кардинал пришел в такой восторг, что достал из письменного стола 50 пистолей и, вручая их поэту, сказал:

— Возьмите это, г-н Колете, и не читайте мне более этих стихов, ибо если все остальное равносильно, то, уверяю вас, король не будет в состоянии вам за них заплатить! — Однако мы не знаем, действительно ли Ришелье нашел стихи прекрасными или только хотел избавиться ценой 50 пистолей от скуки слушать продолжение.

Тристан л Эрмит, полагавший себя потомком знаменитого Петра л'Эрмита (Пустынника), проповедовавшего крестовые походы, был автором известной трагедии «Марианна». Эта трагедия вышла в свет одновременно с «Сидом» Корнеля и публика не знала, какой отдать предпочтение. Кроме «Марианны» л'Эрмит написал трагедии «Пантей», «Падение Фаэтона», «Глупость мудреца», «Смерть Сенеки», «Домашние несчастия Константина Великого», «Паразит»; последняя трагедия «Осман» была поставлена после смерти автора.

Л Эрмит, как и Скюдери, был человеком воинственным, и в 13 лет ему пришлось бежать из родного города за убийство солдата. Несмотря на театральные успехи он жил в нищете, поскольку вовсе не умел льстить, а кроме того был азартным игроком, которого можно было встретить во всех картежных домах, днем — за игрой, а ночью — по причине отсутствия ночлега. Один из приятелей упрекнул поэта за подобный образ жизни и передал нам его ответ:

— Предоставьте поэтам жить в их фантазиях! — ответил Тристан л'Эрмит. — Разве вы не знаете, что они любят жить на свободе? И что вам до того, что они плохо одеты? Были бы хороши их стихи!

Кроме л'Эрмита был у Корнеля и другой соперник — Пюже де ла Сер, впоследствии забытый, но в свое время прославившийся трагедией в прозе «Тома Морус». Эта пьеса имела такой успех, что перед вторым ее представлением были выломаны двери театра и задавлено четыре капельдинера, вздумавших сопротивляться нашествию желающих. А поэтому, когда в присутствии де ла Сера начали хвалить «Сида», он заметил:

— Я с удовольствием уступлю место г-ну Корнелю, но только в том случае, если на представлении хоть одной его пьесы будет убито не четыре, а пять привратников!

Однажды ла Сер написал эпитафию на смерть короля Густава-Адольфа.

— Однако, — сказал ему приятель, — вы говорите в своей эпитафии, что король отдал свою душу Богу?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация