Книга Олимпия Клевская, страница 204. Автор книги Александр Дюма

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Олимпия Клевская»

Cтраница 204

— А-а! Сами видите, аббат.

— Но когда вы ей докажете, что были более великодушны, она вас простит?

— Может быть.

— И тогда вы помиритесь?

— Надеюсь.

— Очень мило. И я, пастырь, стану пособником такого греха как сластолюбие? Вот уж будет премило!

— Увы! Мы вряд ли помиримся, господин аббат, но, по крайней мере, она увидит, что я не умалишенный, она убедится, что я никогда ее не обманывал, поймет, что ее гордыня была ей плохой советчицей и она напрасно отвергла мою пламенную любовь.

— Если она все это признает, вы помиритесь. Нет, так нельзя!

— Ах! Мой бедный друг! О, мой дорогой аббат, смилуйтесь! Бога ради, будьте посланцем небесной доброты, а не гнева Господня!

— Льстец!

— Вы любите меня, я это вижу.

— А я это признаю.

— У вас золотое сердце.

— Я бы предпочел иметь алмазное.

— Дороже оно бы не стало.

— Зато стало бы тверже.

— Значит, вы согласны?

— С одним условием.

— Каким?

— Вы начнете с того, что предложите ей соединиться узами христианского брака.

— Я ничего бы так не желал, дорогой аббат.

— Вы обещаете мне это?

— Я вам клянусь и даже обещаю еще кое-что.

— А именно?

— Что, если Олимпия согласится на этот брак…

— Ну?

— … где бы мы ни были, венчать нас будете вы.

Лицо Шанмеле просияло. Он еще ни разу никого не венчал.

— Заручившись таким обещанием, — сказал он, — я согласен сделать все что хотите.

— О! — воскликнул Баньер. — Позвольте мне вас обнять!

— Давайте… только постарайтесь не столкнуть меня в воду.

Они сами не заметили, как подошли вплотную к берегу реки.

— Ангел, мой добрый ангел! — твердил Баньер.

— Господа, — с досадой сказал рыболов, — вы не могли бы пойти обниматься в другое место?

— Мой друг, — сказал Шанмеле, — вы же видите, мы очень мешаем этому славному человеку.

— Да уж, — отозвался рыбак.

Нет другого такого грубияна, как тот, кто сидит с удочкой и вот уже целый час не имеет ни единого повода вытащить ее из воды.

Но Баньер был слишком весел, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

— Итак, — заявил он, — мы договорились: вы мне окажете услугу, дорогой господин де Шанмеле.

— Да, из человеколюбивых побуждений.

— Вы попросите для меня у господина де Пекиньи приказ о дебюте.

— Да.

— И вы его получите.

— Черт возьми! Как вы скоры!

— Но вы же его добьетесь?

— Не ручаюсь.

— Почему?

— Потому что, сказать по правде, герцог де Пекиньи не может так распорядиться, не зная вас.

— Так приведите меня к нему.

— Несчастный! Вы забываете, что он вас видел в Шарантоне.

— Позвольте! У меня была трехнедельная борода и весьма взлохмаченные волосы; к тому же он и видел меня всего одно мгновение.

— Этого хватит: у вас запоминающееся лицо.

— Тогда я к нему не пойду; вы лучше справитесь один.

— А если ему известно ваше имя?

— Где бы он мог его узнать?

— В Шарантоне.

— Вы прекрасно знаете, что в Шарантоне имен нет, там одни номера, только и всего.

— Однако господин де Пекиньи другим не чета, и, возможно, что начальник…

— В таком случае не называйте моего имени.

— Стало быть, мне придется лгать?

— Вы солжете лишь во имя человеколюбия.

— Я лгать вообще не желаю. Итак, примите к сведению: если меня начнут расспрашивать, для кого этот приказ…

— Что ж! Скажите, что это для человека, который любит вас больше всех на свете, да и вы сами к нему немножко привязаны; для человека, который отплатит за такой приказ вечной признательностью, наконец, для человека, который отдаст жизнь за вас и за господина герцога де Пекиньи в благодарность за то, что вы оба для него сделаете.

Шанмеле отвернулся: его глаза были мокры от слез.

— Этот малый стал бы знаменитым проповедником, — вздохнул он. — Какая жалость, что он отошел от Церкви!

— О друг мой, идите, идите же! — сказал Баньер.

— Да, сударь, ступайте, — взмолился рыболов, — этим вы осчастливите двух человек.

— Как это, прямо сейчас?

— Вот именно сейчас, сударь, — добавил удильщик. — Что вам мешает?

— Идите, мой дорогой аббат, идите! — настаивал Баньер.

— Но, в конце концов, как…

— Где находится герцог?

— В Версале.

— Я провожу вас туда.

— Хорошо, пойдемте.

— Ах! Вот удача так удача! — воскликнул рыбак.

У Шанмеле больше не оставалось воли к сопротивлению, и он позволил, чтобы Баньер увлек его за собой.

Любовь вполне может сравниться с уксусом, которым, по авторитетному свидетельству Тита Ливия, Ганнибал некогда разрушал альпийские скалы, и если ей не всегда удается соединить, то разъединить она способна всегда.

Баньер, просунув руку аббату под локоть, вынудил его поспешить в направлении к Версалю.

— Однако, — сказал Шанмеле, — так нам в Версаль не попасть.

— Непременно попадем!

— Пешком?

— О нет, в карете. Я найму карету.

— Ах, да, на те двадцать ливров, что у вас остались.

— А что, разве этого не хватит?

— Да нет, хватит, но вам ведь не останется ничего.

— Мне всегда хватает. Шанмеле пожал плечами.

— Послушайте, — вздохнул он, — возьмите еще эти три луидора.

— О! — вскричал Баньер в порыве возвышенного простодушия. — Да предложи вы мне хоть сотню, я взял бы их.

Шанмеле, знавший жизнь этого человека, помнивший, сколько золота протекло у него сквозь пальцы, удивился, увидев такую юношескую чистоту души, такую деликатность чувств в глубине сердца, которое большинство людей сочли бы заведомо испорченным.

«Ладно, — сказал он себе, — ладно, ничто еще не потеряно, эту душу я спасу. Любовь тоже средство, не хуже других, и распятие в руке священника убеждает христианина подчас не больше, чем веточка розы, которую честная женщина дарит тому, кто любит ее».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация