Статья 2. Французская республика рада познакомиться с республикой Монако».
Этот договор, как мы уже говорили, был вручен посланцам, и те удалились весьма довольные.
Несомненно, читатель не забыл, как благодаря г-же Д*** Парижский договор вернул в 1814 году князю Онорато V его владения, которые тот благополучно сохраняет с тех пор.
Впрочем, без всяких шуток, подданные Онорато V обожают своего монарха и с великим беспокойством ожидают часа, когда у них сменится правитель. В самом деле, сколь бы презрительно ни относился Сен-Симон
[1]
к Монако, его жители, тем не менее, обитают в дивной стране, где отсутствует рекрутский набор и почти нет налогов: цивильный лист князя почти полностью покрывается за счет двух с половиной процентов пошлины, взимаемой с товаров, и шестнадцати су с каждого паспорта. Что касается армии князя, то она состоит из пятидесяти карабинеров и пополняет свои ряды добровольцами.
К сожалению, нам не удалось в полной мере насладиться чудесной оранжереей, именуемой княжеством Монако, так как жестокий ливень, застигший нас на границе, упорно сопровождал нас на протяжении трех четвертей часа, в ходе которых мы успели пересечь всю страну. Вследствие этого мы разглядывали столицу с ее крепостью, где обитало все население княжества, сквозь своего рода сероватую мокрую пелену; не лучше обстояло дело и с гаванью, где нам все же удалось разглядеть одну фелуку: она вместе с другой, которая в то время находилась в плавании, составляет весь флот князя.
Проезжая через Ментону, мы получили благодаря одной вывеске представление об уровне культуры, которого достигла в 1835 году от Рождества Христова бывшая федеративная республика. Над дверью какого-то дома красовалась надпись, выведенная крупными буквами: «Марианна Казанова продает хлеб и дамские шляпки».
Я не знаю, хорошо ли питаются жители Монако, но я сомневаюсь, что жительницы Монако носят приличные головные уборы.
В четверти льё от города нас вторично подвергли таможенной проверке и визированию паспортов; с паспортами все прошло гладко, а вот таможенный досмотр оказался суровым, и, таким образом, мы смогли убедиться, что во владениях князя Монако всякий экспорт запрещен не менее строго, чем импорт. Мы хотели прибегнуть к обычному в таких случаях средству, но нам попались неподкупные таможенники, которые не оставили без внимания ни единой зубной щетки, так что нам и нашим вещам пришлось снова мокнуть под проливным дождем, ибо под предлогом прекрасного климата там не соорудили даже навеса. Воспользовавшись этой задержкой, я попытался исследовать один пункт хореографической премудрости, ибо уже давно задался целью выяснить его при первой же возможности; речь шла о столь популярном во всей Европе танце монако, во время которого, как всем известно, танцоры движутся приставным шагом то направо, то налево. Итак, в третий раз, с тех пор как мы пересекли границу, я принялся задавать всевозможные вопросы о нем; здесь, как и в других местах, я получил весьма уклончивые ответы, которые разожгли мое любопытство, ибо они окончательно убедили меня во мнении, что с этой почтенной жигой связана какая-то важная тайна, способная повредить чести князя или его княжества. Таким образом, мне пришлось покинуть владения г-на Монако, оставшись столь же несведущим в данном вопросе, как и до приезда сюда, и навсегда утратив надежду когда-нибудь разгадать эту тайну, которую мне так и не удалось прояснить на месте.
Что касается Жадена, то он был всецело поглощен другой проблемой, казавшейся ему неразрешимой.
Мой спутник пытался понять, каким образом в таком маленьком княжестве могло выпасть такое большое количество осадков».
Вот что я написал в 1838 году, а затем совершенно забыл о строках, которые вы только что прочли; между тем, снова проезжая в 1842 году через столицу княжества Монако, я остановился на сутки в гостинице «Великий король Испании». Чтобы получить комнату с кроватью, мне пришлось отдать свой паспорт. Паспорт, естественно, дал знать хозяину гостиницы, кто его постоялец. Хозяин в свою очередь известил об этом весь город.
Я уже принял множество знатных подданных моего добрейшего и артистичного друга князя Флорестано I, когда появился еще один посетитель, показавшийся мне загадочнее остальных.
Этот человек был не кто иной, как сын милейшей Марианны Казановы, торговавшей в 1835 году хлебом и дамскими шляпками.
Сын имел несчастье потерять ее тремя годами раньше и продал совмещенное материнское заведение; обладая небольшим капиталом в дюжину тысяч франков, он вступил (или собирался вступить) в почтенное сословие сардинских таможенников. Явился он ко мне вот с какой целью.
Во время монакской революции 1793 года его дед Джакопо Казанова проник вместе с другими мятежниками в замок Онорато IV.
Однако он перепутал лестницы: вместо того чтобы спуститься со всеми другими в погреб, он в одиночестве поднялся в библиотеку.
Эта ошибка не была столь грубой, какой она может показаться на первый взгляд: Джакопо Казанова был не пьяница, а библиоман.
Ему уже не раз доводилось наведываться тайком в эту библиотеку, пользуясь тем, что министр внутренних дел покупал у его жены хлеб, а супруга министра внутренних дел — шляпки, и во время этих своих посещений он обратил внимание на пять небольших рукописных книжек, озаглавленных «Мемуары Екатерины Шарлотты де Грамон де Гримальди, герцогини Валантинуа, княгини Монако»: эти томики бросились ему в глаза.
Из множества богатых трофеев, которыми мог одарить библиомана княжеский замок, он жаждал получить только эту рукопись.
Джакопо Казанова положил эти пять книжек в карман и как ни в чем не бывало вернулся домой, не сказав никому о только что совершенной им небольшой краже.
Впрочем, никто и не заметил исчезновения рукописи, которая по-видимому хранилась в библиотеке в течение целого века, но никому, за исключением Джакопо Казановы, не пришло в голову в нее заглянуть.
Джакопо Казанова скончался в 1813 году, завещав драгоценную реликвию своему сыну Никола Казанове; тот умер в 1830 году, в свою очередь завещав ее своему сыну Гаэтано Казанове, — именно он сейчас стоял передо мной.
Однажды ему попала в руки газета из Ниццы, где была перепечатана статья, с которой я только что ознакомил читателей. Гаэтано прочел, что, гуляя по городу, я обратил внимание на вывеску заведения его матери. В связи с этим его осенило, что при случае я мог бы найти какое-то применение этой рукописи, которая у его деда, а потом и у него самого лежала без дела.
На протяжении трех лет Гаэтано раздумывал, каким образом передать мне книгу, но ни один из способов не казался ему достаточно надежным, чтобы испробовать его; наконец, к концу третьего года этих раздумий, Казанова неожиданно узнал, что человек, с которым он так давно стремится встретиться, прибыл в Монако.
