В битве при Павии Франциск I попал в плен и вынужден был заключить с Карлом V крайне невыгодный для Франции договор (см. примеч. к с. 6).
10 августа 1557 г. при Сен-Кантене была разбита французская армия, а ее командующий коннетабль Монморанси попал в плен. 18 июня 1815 г. английская, прусская и голландская армии в жестокой битве при деревне Ватерлоо, к югу от Брюсселя, нанесли последнее поражение Наполеону I, что позволило подвести черту под длившимися с 1792 г. войнами революционной, а потом наполеоновской Франции с монархической Европой и окончательно восстановить Бурбонов на французском престоле.
… Иисус семь раз падал под тяжестью креста и спас мир! — В евангелиях от Матфея (27: 32), Марка (15: 21) и Луки (23: 26) говорится, что крест, на котором должны были распять Христа, к месту казни нес некий Симон Киринеянин; согласно евангелию от Иоанна (19: 17), Иисус сам влачил свой крест. О том, что он падал на пути на Голгофу, в Писании ничего не говорится, но еще со времен раннего христианства крестный путь стал расцвечиваться легендами. В позднем средневековье возник обычай молиться и медитировать перед каждым из находящихся в церкви изображений крестного пути Христа. Любое из этих изображений связывалось с определенным событием, свершившимся при шествии на Голгофу. Таких изображений было (и в католических церквах остается) четырнадцать, и они назывались «stationes» (лат. «остановки»). Иконография этих «stationes» варьируется, и число падений Христа на этом пути не всегда равно семи.
…от церкви святого Элуа до церкви святого Петра-на-Протоке… — Святой Элуа (Элигий; 588-659) — придворный ювелир франкских королей, впоследствии — епископ Нуайонский; в 645 г. учредил в Сен-Кантене церковный капитул; в средние века и начале нового времени считался небесным покровителем золотых дел мастеров. Старинная церковь святого Элуа находилась в западной части предместья Иль; нынешнее ее здание возведено в 1879 г. Церковь святого Петра-на-Протоке в предместье Иль была полностью разрушена в 1557 г.
… сколь ни велика была радость Эммануила по поводу возобновления военных действий, чему он способствовал своими попытками взять Мец и Бордо не меньше, чем адмирал своим нападением на Блуа … — Эммануил Филиберт действительно подтягивал в конце 1556 г. войска к Мецу, но это была военная демонстрация, а не нападение; что касается Бордо, то он намеревался взять этот город подкупом, а не силой; Колиньи в январе 1557 г. попытался взять не Блуа (Blois), который не был захвачен врагом, а Дуэ (Douai; см. примеч. кс.
174), так что здесь явная опечатка в оригинале. Блуа — город в Средней Франции, на Луаре; в средние века — столица одноименного графства, в описываемое в романе время — в провинции Орлеане; ныне — административный центр департамента Луара-и-Шер.
… Хотя Эммануил Филиберт и был главнокомандующим испанских войск, он оставался чем-то вроде царственного кондотьера … — Кондотьеры (от ит. condotta — «договор») — в Италии с XIV в. руководители наемных отрядов, которые поступали на службу к тем или иным государям, владетелям и республикам (последнее — только в Италии) за плату; подобные отряды существовали и в XVI в., и не только в Италии, хотя сам термин обычно вне Апеннинского полуострова не применялся. Эммануил Филиберт, с 1548 г. находившийся на службе у Карла V, лишился своих владений еще в 1538 г., когда Франция заняла Савойю и Пьемонт, и, хотя и носил с 1553 г. титул герцога Савойского, фактически являлся не государем-союзником Карла V и Филиппа II и даже не их вассалом, а всего лишь платным наемником, и командовал не своими подданными, а солдатами, над которыми был поставлен своим начальством.
… Если Сен-Кантен будет взят, то от него до Парижа останется преодолеть тридцать льё и захватить Ам, Ла-Фер и Суассон … — Суассон — город во Франции, в описываемое в романе время — столица одноименного графства, принадлежавшего дому Бурбонов; находится в 50 км к югу от Сен-Кантена; ныне — в департаменте Эна.
… Его манера давать доказательства, как сказал бы г-н д'Озье … — Имеется в виду Пьер де Ла Гард д'Озье (1592-1660) — известный французский генеалогист и военный юрист.
… Не следует желать смерти грешника, так велит Евангелие Господне! — Вероятно, имеется в виду ветхозаветный текст: «Скажи им: живу я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иезекиль, 33: 11). Однако, возможно, подразумевается высказывание из Нового Завета. Когда Христа не приняли в одном селении, ученики предложили ему молить об истреблении его жителей небесным огнем. На это Иисус ответил: «Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лука, 9: 52-56).
… саржевые занавески … — Саржа — ткань с мелким диагональным переплетением нитей, обычно идущая на подкладку.
… солдаты боялись заблудиться на пути из Сави в Даллон. — Даллон — селение у юго-западной окраины Сен-Кантена; лежит в 4 км от Сави, на пути к Сен-Кантену.
… по дороге в Бурбатри … — Бурбатри (Bourbatrie) — не идентифицировано.
… колебался между первым и вторым побуждением, но, как будто он знал аксиому, сформулированную три века спустя Талейраном, успешно победил первое побуждение, хорошее, и гордо уступил второму, плохому. — Шарль Морис де Талейран, князь Перигорский (1754-1838), родовитейший французский аристократ, епископ Отёнский (Отён — город в Бургундии; ныне — в департаменте Сона-и-Луара) с 1788 г., вошел в историю как великий дипломат, беспринципный карьерист, умнейший циник и гениальный интриган. В 1789 г. он был избран депутатом Генеральных штатов (законосовещательного органа Французского королевства, члены которого избирались от трех сословий — духовенства, дворянства и буржуазии), где примкнул к сторонникам конституции и превращения Генеральных штатов в полноценный парламент — Национальное собрание. Именно Талейран в ночь с 4 на 5 августа 1789 г. в Национальном собрании предложил духовенству добровольно отказаться от церковной десятины (10%-й налог на доходы, взимавшийся с VIII в. в Западной Европе в пользу церкви); злые языки утверждали, что епископ Отёнский, весьма далекий от норм христианской морали, любитель женщин и роскоши, внеся этот проект, уехал в игорный дом, сорвал там банк и как раз успел вернуться к голосованию. В 1791 г. он сложил сан, в начале 1792 г. отправился с дипломатическим поручением в Англию, откуда не вернулся, опасаясь — и не без основания — за свою жизнь во времена, когда во Франции после свержения монархии 10 августа 1792 г. к власти пришли крайние революционеры, более чем подозрительно относившиеся к аристократии. Однако он не примкнул и к монархической эмиграции и в 1793 г. уехал в США. Вернувшись во Францию в марте 1796 г. после падения якобинцев (1794), он поступил на службу к правительству Директории (в 1795 — 1799 гг. высшим органом власти Французской республики была Директория — коллегия из пяти директоров, нечто вроде коллективного президента) и в 1797 — 1799 гг. был министром иностранных дел. Именно тогда он обратил внимание на популярного полководца генерала Бонапарта и, предав свое правительство, помог тому в ноябре 1799 г. захватить власть, за что был оставлен на своем посту, стал сенатором, а 5 июня 1806 г. — принцем Империи (с титулом «высочество») и князем Беневентским. Обладавший колоссальным политическим чутьем, Талейран понял, что неуемное стремление Наполеона к завоеваниям рано или поздно приведет Францию к катастрофе. Талейран не только вступил в глухую, скрытую оппозицию к императору, что привело к его отставке в 1807 г. (хотя он и остался приближенным Наполеона, членом Государственного совета, сенатором, обер-камергером и т.п.), но и прямо предложил свои услуги противникам Наполеона, в частности российскому императору Александру 1, чьим платным (и весьма дорогим) агентом он был до 1814 г. В апреле 1814 г., при приближении войск антифранцузской коалиции к Парижу, Талейран образовал временное правительство, которое добилось восстановления во Франции старой монархии во главе с Людовиком XVIII (1755 — 1824; король Франции с 1795 г., фактически — с 1814 г.), братом казненного Революцией Людовика XVI (1754-1793; король в 1774-1792 гг.). В 1814-1815 гг. Талейран снова был министром иностранных дел, но уже королевского правительства, и в этом качестве возглавлял французскую делегацию на Венском конгрессе 1814 — 1815 гг., созванном победителями Бонапарта для устройства послереволюционной и посленаполеоновской Европы. Понимая, что Бурбоны, по словам современника, «ничего не забыли и ничему не научились», он, частично по собственной воле, частично под нажимом крайних монархистов, ушел в отставку, но после Июльской революции 1830 г. (она свершилась 27 — 29 июля), свергнувшей старшую линию Бурбонов, призвавшую на престол герцога Луи Филиппа Орлеанского (см. примеч. к с. 342) и установившую т.н. Июльскую монархию, при которой власть от земельной аристократии перешла к крупной буржуазии, снова вернулся на службу, но уже к новому правительству и в 1830 — 1834 гг. был послом в Лондоне, где весьма успешно добивался международного признания Орлеанской династии. Талейран, как уже говорилось, вошел в историю как беспринципный и остроумный циник, всегда находившийся на стороне победителя. О нем рассказывали анекдоты — к примеру один из них таков: 29 июля 1830 г. во время уличных боев в Париже между восставшими и правительственными войсками к Талейрану прибежал его секретарь; бывший министр тут же спросил: «Ну что, мы побеждаем?» — «Кто „мы“, ваше превосходительство?» — ответил вопросом на вопрос секретарь. «А вот это вы мне сейчас и расскажете», — заявил Талейран. Князю Перигорскому и Беневентскому приписываются — не всегда основательно — многие крылатые фразы: «Это хуже, чем преступление, это — ошибка», или (именно это имеет в виду Дюма): «Никогда не следуйте первому побуждению — оно самое благородное». Современные историки, никак не идеализируя личность Талейрана, признают вместе с тем его огромные заслуги перед Францией: предложенный им добровольный отказ от десятины позволил избежать насильственного захвата церковных имуществ; эмигрировав, он пытался все же удерживать врагов Франции от интервенции, хотя и безуспешно; предав Директорию, он хотел избавить Францию от непопулярного правительства, неминуемое падение которого могло привести либо к захвату Франции чужеземными войсками, либо к восстановлению власти ультрареволюционеров, правивших с помощью террора; изменив Наполеону, он добился на Венском конгрессе минимальных территориальных потерь для Франции и вывода оккупационных войск; переметнувшись на сторону Орлеанов, он сумел своим дипломатическим искусством, старыми связями с британским, российскими и австрийскими правителями (чьим тайным агентом он некогда был) избежать интервенции, которой они грозили, чтобы восстановить старшую линию Бурбонов на престоле.
