— И прекрасно! — сказал Мальмор. — Раз нас нанял господин адмирал, герцог Савойский — наш враг и я не вижу, почему нам не убить его как любого другого?
— Ты совершенно прав, Мальмор, — ответил Прокоп, — и герцога Савойского можно убить как любого другого… только стоит это дороже!
Мальдан кивнул в знак согласия.
— Намного дороже! — подтвердил он.
— Уж не говоря о том, — добавил Лактанс, — что в этом случае мы рискуем спасением своей души.
— Ба! — воскликнул Вальдек с мерзкой усмешкой. — Ты думаешь, что Бенвенуто Челлини проклят за то, что он убил коннетабля де Бурбона, если, конечно, он не попал в ад за другие грехи?
— Коннетабль де Бурбон был мятежник, distinguo
[33]
, — сказал Прокоп.
— И, поскольку он сражался против папы Климента Седьмого, он был отлучен от Церкви, — добавил Лактанс, — и убить его было благочестивым делом!
— А ваш герцог Савойский — друг папы Павла Четвертого, ну так что? — спросил Вальдек, пожимая плечами.
— Да ведь дело не в этом, а в цене, — сказал Пильтрус.
— Ну, — произнес Вальдек, — вот мы и вернулись к делу… Что вы скажете о пятистах золотых экю? Сто в качестве задатка, а четыреста — когда дело будет сделано? Прокоп покачал головой:
— Я скажу, что это стоит дороже.
— Очень жаль, — ответил Вальдек, — потому что я, чтобы не терять время, назвал последнюю цену… У меня есть пятьсот золотых экю и ни каролуса больше. Если вы отказываетесь, я буду вынужден искать кого-нибудь другого.
Наемники переглянулись: пятеро из семерых отрицательно покачали головами. Мальмор один готов был согласиться, потому что видел в этом повод для драки; Фракассо впал в свои поэтические мечты.
— Впрочем, — сказал Вальдек, — время терпит… Подумайте. Вы знаете меня, а я — вас, мы находимся в одном городе, и нам будет легко найти друг друга.
И, простившись с собеседниками легким поклоном, он повернулся и вышел.
— Вернуть его? — спросил Прокоп.
— Черт! — воскликнул Мальдан. — Пятьсот золотых экю на дороге не валяются!
— И потом, — добавил Ивонне, — если это все, чем он владеет, так и самая красивая девушка в мире может дать только то, что у нее есть.
— Братья мои, — сказал Лактанс, — Небо хранит жизнь великих мира сего, и, покушаясь на них, рискуешь спасением души. А потому покушаться на их жизнь следует только за такую сумму, которая позволит купить индульгенцию как в случае удачи, так и в случае неудачи. Ибо намерение — мне еще вчера об этом толковал достойный приор якобинцев — равнозначно деянию.
— Нам и в самом деле, — сказал Пильтрус, — предлагают меньше, чем оно стоит… А если мы осуществим эту идею для себя?
— Да, — сказал Мальмор, — давайте осуществим!
— Господа, — прервал их Прокоп, — идея принадлежит господину Вальдеку, он нам ее доверил, и присваивать ее было бы воровством… Вы же знаете мои принципы в области права.
— Хорошо, — сказал Ивонне, — если идея, как ты говоришь, принадлежит ему и он имеет на нее право собственности, я считаю, что нужно согласиться на пятьсот золотых экю.
— Да, соглашаемся и — к бою! — воскликнул Мальмор.
— О, не надо спешить, — возразил Мальдан.
— А если он с другими сторгуется? — спросил Ивонне.
— Да, если он с другими сторгуется? — повторил Прокоп.
— Соглашаемся и — к бою! — проревел Мальмор.
— Да, да, соглашаемся! — закричали все дружно.
— Зоглашаемся! — сказали в один голос Шарфенштайны, которые вошли в это время в палатку, неся на доске зажаренный кусок говядины; они понятия не имели, о чем речь идет, и просто присоединились к большинству, доказав этим, как всегда, свою покладистость.
— Тогда пусть кто-нибудь побежит и вернет его сюда, — сказал Прокоп.
— Бегу! — сказал Мальмор. И он бросился бежать.
Но в ту же самую минуту со стороны предместья Иль донеслись выстрелы, тут же перешедшие в частую перестрелку.
— К бою! К бою! — закричал Мальмор, вытащил шпагу и бросился на шум, доносившийся со стороны, прямо противоположной той, в которую удалился Вальдек, ушедший к Водяной башне.
— Ого! У предместья Иль сражаются! Глянем, как там Гудула! — воскликнул Ивонне.
— А наше дело? — воскликнул в свою очередь Прокоп.
— Кончай сам, — ответил Ивонне, — ты всегда все хорошо делаешь. Я даю тебе все полномочия.
И он бросился вслед за Мальмором, который уже успел проскочить через первый мост и бежал по острову, образующему протоку Сен-Пьер.
Последуем и мы за Мальмором и Ивонне, чтобы не пропустить ничего из происходящего в предместье Иль.
IX. БИТВА
Читатель помнит, что, уходя во дворец коменданта на отдых, адмирал приказал сделать вечером вылазку, чтобы поджечь дома, которые стояли вдоль внешнего бульвара и из окон которых испанцы в безопасности вели огонь против защитников города, а те, находясь ниже этого уровня за стенами, никуда не могли от него укрыться.
Приказ был отдан Телиньи, Жарнаку и Люзаршу.
Согласно полученному приказу, в шесть часов вечера эти офицеры собрали около ста человек из своих собственных отрядов и присоединили к ним сто двадцать горожан-добровольцев под командованием Жана и Гийома Поке.
Эти двести двадцать человек собирались атаковать две тысячи.
Как мы уже сказали, в тридцати шагах от старой стены дорога раздваивалась — одна ее ветвь уходила на Гиз, а другая — на Ла-Фер.
Дома, которые надлежало разрушить, были расположены по обе стороны этой дороги и ее ответвлений.
Отряд должен был, следовательно, выйдя за пределы старой стены, разделиться, двигаясь один — налево, другой — направо и одновременно поджигая дома на своем пути.
Гийом и Жан Поке, хорошо зная местность, вызвались вести эти два подразделения.
В половине седьмого вечера ворота предместья Иль отворились и из них беглым шагом вышел отряд.
Но, как ни старались удержать в тайне сборы и как ни мгновенна была вылазка, часовые заметили сборы, так что Карондолет и дон Хулиан Ромерон вылазку предвидели.
В результате на подходах к каждой из улиц французов ждал вдвое превосходящий их численностью отряд испанцев и из каждого окна по ним велся смертельный огонь.
Но натиск французов был столь силен, что сопротивление отрядов испанцев, оборонявших обе улицы, было сломлено и, несмотря на то что из окон велся огонь, удалось захватить пять или шесть домов.
