Книга Графиня Солсбери, страница 63. Автор книги Александр Дюма

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Графиня Солсбери»

Cтраница 63

По трибунам волной прокатилась дрожь любопытства и нетерпения, когда все услышали сигнал воинственного вызова, сыгранного музыкантами на помосте, и опасения зрителей, что этот странный поединок не состоится, к их радости, не сбылись: в ответ фанфарам и горнам четыре шотландских волынки заиграли мелодию песни хайлендеров. В этот миг распахнулась калитка и появился Дуглас. Все узнали его по новому гербу — одно серебряное поле с лазурной полосой, пурпурное сердце на красном поле и золотая корона на лазурном поле. Мы помним, что Дугласы сменили этим гербом свой старый родовой герб — серебряная корона на лазурном поле и три серебряные звезды на красном поле — после героической смерти доброго лорда Джеймса, павшего, как мы уже рассказывали, под стенами Гранады, когда он вез в Святую Землю сердце своего сюзерена и друга Роберта Брюса Шотландского.

Дуглас выехал на ристалище, встреченный шепотом возбужденного любопытства, ибо он был вдвойне знаменит подвигами отца и своими собственными. Молва о его дерзких вылазках, о его преданности королю Давиду, о тех ужасных поражениях, которые он наносил англичанам с десяти лет, когда впервые смог поднять копье и взять в руки меч, делали Дугласа предметом интереса мужчин и восхищения женщин. На учтивость зрителей Уильям Дуглас ответил тем, что поднял забрало шлема, приветствуя королеву Филиппу и графиню Солсбери. Тут все увидели лицо молодого мужчины лет двадцати шести — двадцати восьми; это усилило изумление зрителей, потому что они не понимали, каким образом Дуглас, будучи еще таким молодым, завоевал столь громкую славу. После того как Уильям Дуглас изъявил почтение обеим королевам, он опустил забрало и, взойдя на помост, ударил острием копья в боевой щит Уильяма Монтегю.

Тот мгновенно вышел из своего шатра.

— Отлично, мессир, — сказал он, — вы не опоздали на встречу, и я вам за это признателен.

— Вы говорите так, мой юный сеньор, будто это вы бросили мне вызов. Но это ошибка, на поединок вас вызвал я, мессир, и очень хочу, чтобы не было никаких неточностей.

— Разве имеет значение, кто послал вызов, а кто принял, если вызов был послан и принят от чистого сердца? Знайте, что вы можете готовиться к поединку столько времени, сколько вам будет угодно, но, прежде чем вы займете ваше место, я уже буду готов.

Дуглас развернул коня и, пока Уильям Монтегю пристегивал свой тарч и выбирал самое крепкое из трех-четырех копий, снова проехал все ристалище; вернувшись к калитке, из которой он появился, Дуглас опустил забрало и взял копье наперевес. Он едва изготовился к бою, как увидел, что его противник уже занял позицию. Уильяму Монтегю понадобилось всего несколько секунд, чтобы взять копье наизготовку; судьи, видя, что соперники готовы, а зрители выражают нетерпение, громко прокричали: «Сходитесь!».

Оба молодых рыцаря бросились навстречу друг другу с такой стремительностью, что просто не смогли нанести точных ударов, поэтому острия их копий скользнули по стальным шлемам, рассыпав искры, а соперники промчались мимо, избежав увечий. Проявив силу и ловкость опытных всадников, оба рыцаря остановили коней и, вернувшись на прежнее место, приготовились к новому броску.

На этот раз Дуглас направил копье в щит противника и нанес удар такой мощи, что тот разлетелся на три куска, а Уильям, пошатнувшись в седле, почти опрокинулся на круп коня. Но Монтегю, точно попав в шлемный гребень, сбил шлем с головы Дугласа; удар был такой крепкий, что У шотландца из носа и изо рта пошла кровь. Поначалу все подумали, будто он серьезно ранен, но Дуглас сам подал знак, что сможет продолжать поединок, взял из рук своего оруженосца новый шлем, потребовал другое копье и вернулся на поле, чтобы сделать третий выпад. Уильям Монтегю выпрямился, словно гибкое, согнутое ветром деревце, потом, повернув лошадь, сразу вернулся на исходную позицию и стал ждать, когда будет готов противник. Дуглас не заставил долго себя ждать; судьи в третий раз подали сигнал, и молодые рыцари помчались навстречу друг другу с яростью, которую лишь усилили предыдущие схватки.


Графиня Солсбери

На этот раз сшибка была жуткой: конь Дугласа взвился на дыбы, на седле Уильяма лопнули подпруги, и соперники полетели на землю. Дуглас быстро вскочил на ноги, а Уильям привстал на одно колено. Но шотландец, не успев пройти и половины расстояния, отделявшего его от противника, зашатался, и по крови, заливавшей его латы, все увидели, что он тяжело ранен. Судьи тотчас выбежали на ристалище и скрестили копья. И лишь в этот миг они заметили, что Уильям тоже получил опасную рану; он было попытался подняться, но снова упал на колени, опершись рукой на землю. Противники действительно обменялись страшными ударами равной силы; копье Уильяма пробило щит Дугласа и, скользнув по латам, прошло под наплечник, тогда как копье Дугласа, пробив забрало, поразило Уильяма в надбровье, и обломок его пригвоздил шлем к черепу.

Судьи мгновенно поняли, как опасны обе раны, и, соскочив с коней первыми стали оказывать рыцарям помощь; мессир Жан де Бомон подбежал к Дугласу, а Солсбери — к Уильяму, и, в то время как с поля уводили шотландца, граф попытался вырвать обломок копья, торчащий в ране, но Уильям взял его за руку.

— Не надо, дядюшка, — попросил он, — ведь я боюсь, что вместе с острием копья лишусь жизни. Позовите только священника, ибо я хотел бы умереть как христианин.

— Может быть, прежде позвать лекаря?! — воскликнул Солсбери.

— Священника, дядюшка, скорее, прошу вас. Поверьте мне, время не терпит.

— Монсеньер! — крикнул Солсбери епископу Линкольнскому, сидевшему рядом с королевой. — Подите сюда, пожалуйста, здесь человек умирает.

Графиня тихо вскрикнула, многие женщины лишились чувств, а епископ, сойдя с помоста, занял рядом с раненым место Солсбери.

Тогда Уильям Монтегю, обретя силы для последнего жеста веры, встал посреди арены на колени и, сложив на груди руки, исповедался прямо в доспехах; потом епископ Линкольнский отпустил ему грехи в присутствии всех женщин, молившихся за молодого раненого, и всех рыцарей, просивших у Бога милости даровать им столь же святую и прекрасную смерть.

Когда отпущение грехов было дано, Солсбери подошел к племяннику, который, будучи в состоянии благодати и не страшась смерти, уже не противился тому, чтобы из его раны вытащили обломок копья; поэтому граф Солсбери, положив Уильяма на спину, наступил ногой ему на грудь и, напрягая все силы, вырвал из раны острие копья, потом он сразу же расстегнул шлем, который раньше снять было нельзя, и освободил голову Уильяма из этой железной клетки. Уильям потерял сознание; тут подбежали его оруженосцы, и с их помощью граф Солсбери перенес племянника в палатку.

Скоро пришел королевский врач, присланный Эдуардом, и осмотрел раненого. Солсбери, любивший Уильяма как сына, с тревогой ждал конца осмотра, не сулившего молодому рыцарю ничего хорошего. Лекарь измерил острие копья; по окровавленной ржавчине, покрывавшей его, легко можно было понять, что рана была глубокая, дюйма на два, поэтому врач покачал головой, как человек, ожидающий самого худшего. В эти минуты появились присланные королем слуги, чтобы перенести Уильяма Монтегю в комнату Виндзорского замка; но врач этому воспротивился, поскольку больной был слишком слаб и его нельзя было переносить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация