— На Внешней Дороге?
— Осмонд…
— На Пограничной Дороге, баран?
— Да, — выдавил Стивен.
— Конечно, — лицо Осмонда побелело. — Где же Общая Деревня,
если не на Пограничной Дороге? Разве может деревня летать? А? Может деревня
перелетать с одной дороги на другую, Стивен? Может? Может?!.
— Нет, Осмонд, конечно, нет.
— Нет. И значит, на Пограничной Дороге валяются бочонки,
верно? Бочонки и перевернутый фургон. Верно?
— Да… да. Но…
— Морган едет по Пограничной Дороге! — заорал Осмонд. —
Едет, и ты знаешь, как он управляет своими лошадьми! Если его экипаж будет
объезжать деревню, если кучер не успеет остановить лошадей… Он может
перевернуться! Он может погибнуть!
— Боже мой! — выдохнул побледневший Стивен.
Осмонд медленно произнес:
— Я думаю, если экипаж перевернется, нам следует скорее
ожидать его смерти, чем спасения.
— Но… Но…
Осмонд отвернулся от него и почти побежал к Капитану,
стоящему рядом со своим «сыном». Позади Осмонда рыдал погонщик.
Глаза Осмонда наскоро ощупали Джека; потом их владелец, как
если бы мальчика здесь не было, обратился к Капитану:
— Капитан Фаррен! Ты внимательно слушал последние пять
минут?
— Да, Осмонд.
— Очень внимательно? Не упустив ни слова? Способен ли ты
следовать в направлении, которое тебе подскажет твой нос?
— Да. Думаю, что да.
— Думаешь, что да? Какой же ты отличный Капитан! Я думаю, мы
еще поговорим о том, как такой отличный капитан произвел на свет лягушечье
отродье.
Его глаза холодно блеснули.
— Но сейчас для этого нет времени. Сейчас ты должен собрать
своих бравых молодцов и скорее вывести их на Внешнюю Дорогу. Ты следишь за
ходом моих мыслей?
— Да, Осмонд.
Осмонд быстро глянул на небо.
— Морган ожидается в шесть часов — или позднее. Сейчас —
два. Я говорю — два! Ты тоже говоришь «два», Капитан?
— Да, Осмонд.
— А что скажешь ты, маленький кретин? Тринадцать? Двадцать
три? Восемьдесят один час?
Джек раскрыл рот. Осмонд кривлялся, и в мальчике поднялась
волна ненависти.
«Ты бил меня, но если представится возможность…»
Осмонд опять повернулся к Капитану.
— До пяти часов, я думаю, ты доберешься до места, где
валяются бочонки. После пяти быстренько очистишь дорогу. Понял?
— Да, Осмонд.
— Тогда пошел вон отсюда!
Капитан Фаррен отдал честь и повернулся. Джек сделал то же
самое. Осмонд отвернулся от них. Он смотрел на погонщика, взмахивая хлыстом.
Погонщик понял, что Осмонд сейчас приблизится к нему, и
застонал.
— Пошли, — сказал Капитан мальчику. — Не хочешь же ты
смотреть на это?
Нет, — быстро ответил Джек, — нет, о Боже!..
Но еще до того, как они покинули территорию павильона, Джек
услышал это — он уже однажды слышал это во сне: удары хлыста следовали один за
другим, и каждый сопровождался вскриком погонщика. Осмонд также издавал звуки.
Их трудно было описать, для этого нужно было увидеть его лицо — чего Джек
совсем не хотел делать.
Но он был уверен, что понимал природу этих звуков.
Похоже, что Осмонд так смеялся.
Они находились в довольно людном месте. Зеваки исподтишка
косились на Капитана Фаррена… и уступали ему дорогу. Капитан шел быстро, его
темное лицо ничего не выражало. Джек старался не отставать..
— Нам повезло, — внезапно сказал Капитан. — Чертовски
повезло. Я думал, что он убьет тебя.
У Джека пересохло во рту.
— Он сумасшедший, знаешь ли… Сумасшедший, как тот, кто мажет
торт горчицей.
Джек не понял, что означает это сравнение, но был согласен с
тем, что Осмонд — сумасшедший.
— Что…
— Подожди, — прервал его Капитан. Они подошли к небольшой
палатке, где состоялся их первый разговор. — Стой здесь и жди меня. Ни с кем не
разговаривай.
Капитан вошел в палатку. Гуляки глазели на Джека. Грязные
дети обступили его. Молодая женщина с грязным младенцем на руках учила ребенка
мочиться на землю. Джек отвернулся от неловкости и покраснел.
Женщина посмеивалась.
— Ну, маленький, выпускай же струйку! Скорее, милый! Скорее…
— Быстро, болван, или ты окончишь день в тюрьме.
Это был Капитан. Он вышел из палатки с другим мужчиной. Этот
другой был старым и толстым, но у него было что-то общее с Фарреном — он
выглядел как заправский солдат. В руках он держал французский рожок.
Женщина с ребенком скрылась, не глядя больше на Джека.
Капитан взял у своего спутника рожок и что-то сказал ему. Толстяк кивнул,
поправил рубаху, забрал назад рожок и затрубил. Этот звук напомнил Джеку его
первое приземление в Территориях; тогда трубило множество рожков, и их звуки
были предвестниками.
Капитан повернулся к мальчику.
— Пошли со мной.
— Куда?
— На Пограничную Дорогу. Мой отец называл ее Западной
Дорогой. Она идет на запад через маленькие деревушки, пока не доходит до
границы. За Границей она идет в рай… или в ад. Если ты думаешь идти на запад,
тебе понадобится божья помощь, мальчик. Но я слышал, что Он Сам никогда не
путешествует за Границей. Пошли.
Вопросы, миллионы вопросов терзали Джека, но Капитан шел с
каменным лицом, и мальчик боялся нарушить молчание. Они пошли в направлении
того места, где Джек приземлился. Позади истошно кричал погонщик. Его голос был
ясно слышен. Скорее, скорее прочь от Осмонда, Безумного и Ужасного!
Они свернули вправо, на широкую дорогу.
«Пограничная Дорога», — подумал Джек и поправил себя: —
«Нет… Западная Дорога. Дорога к Талисману».
И он заспешил за Капитаном Фарреном.
Осмонд был прав; обоняние вело их к месту, где случилась
авария. Еще за милю до деревни в нос ударил запах свежего эля.
По дороге двигался тяжело нагруженный транспорт. В основном
это были фургоны, запряженные лошадьми (не двухголовыми, конечно). Некоторые
везли ящики и мешки, другие — сырое мясо, третьи — клетки с цыплятами. Потом им
встретился фургон, переполненный смеющимися женщинами. Одна из них задрала юбку
и поправляла чулок.
