Он прикрыл глаза и начал демонстративно посапывать. Если
Волк поверит, что он спит, то не станет будить его. Никто не будит больного,
разве нет? А Джек был болен; к вечеру его вновь начало лихорадить.
Исподтишка, сквозь ресницы, следя за действиями Волка, он
увидел, что тот отставил кружку в сторону, потом сел и посмотрел в небо,
обхватив колени волосатыми руками. На лице его блуждало выражение мечтательности.
«Он смотрит на луну», — подумал Джек, и ощутил легкое
беспокойство.
«Мы не ходим вблизи стада, когда изменяемся. О Боже,
конечно, нет! Мы же можем съесть их!»
«Волк, скажи: сейчас стадо — это я?»
Джек вздрогнул.
Спустя пять минут — Джек уже почти спал — Волк потянулся за
кружкой, отпил немного, поставил ее на место и направился к Джеку. Мальчик
крепче зажмурился и замер.
— Иди сюда, Джек! — сказал весело Волк. — Я знаю, что ты не
спишь. Тебе не удастся обмануть старину Волка.
Джек открыл глаза и посмотрел на Волка, не скрывая
удивления.
— Как ты узнал?
— У людей есть запах сна и бодрствования, — хихикнул Волк. —
Даже Чужаки должны это знать.
— Но мне об этом ничего не известно.
— Ладно, неважно. Выпей вот это. Это лекарство. Выпей его,
Джек.
— Я не хочу, — возразил Джек. Запах из кружки вызывал
тошноту.
— Джек, — Волк был терпелив и настойчив, — ты пахнешь
болезнью.
Джек молча смотрел на него.
— Да, — продолжил Волк. — И тебе может стать хуже. Пока тебе
еще не очень плохо, но — Волк! — станет хуже, если ты не выпьешь лекарство.
— Волк, ты, несомненно, отличный пастух своих стад там, в
Территориях, но сейчас ты здесь, в Стране Ужасных Запахов, помнишь? Здесь твое
лекарство — яд…
— Оно хорошее, — твердо ответил Волк. — Но не очень сильное.
Он немного подумал.
— Не все здесь плохо пахнет, Джек. Здесь есть и хорошие
запахи. Но хорошие запахи — как лекарственные растения. Слабые, когда-то они были
сильнее.
Волк задумчиво взглянул на луну, а Джек несколько
успокоился.
— Когда-то, я думаю, это было отличное место, — сказал Волк.
— Чистое и преисполненное силы…
— Волк? — тихо окликнул его Джек. — Волк, на твоих пальцах
вновь появилась шерсть.
Волк замолчал и посмотрел на мальчика. Во взгляде его
неожиданно промелькнула и скрылась жадная злоба. Потом он как бы взял себя в
руки, отбросив дурные мысли.
— Да, — сказал он, — но я не хочу об этом говорить и не
хочу, чтобы ты об этом говорил. Сейчас это пока не имеет значения. Волк! Все,
что ты должен сделать сейчас, — это выпить свое лекарство.
Тон Волка исключал дальнейшие споры; Джек понял, что если не
выпьет лекарство, то Волк вольет его насильно.
— Помни, если это убьет меня, то ты останешься один, —
шутливо заметил Джек, беря кружку. Она еще не остыла.
Тень ужасного потрясения промелькнула на лице Волка. Он
поправил очки на переносице.
— Я не собираюсь убивать тебя, Джек. Волк никогда не убьет
Джека.
Мальчик выпил содержимое кружки: у него не оставалось
выбора. Вкус напитка был ужасен…
«и не дрогнул ли на мгновение мир? Не дрогнул ли он, как
если бы они перенеслись в Территории?»
— Волк! — взмолился он. — Волк, дай руку!
Волк выполнил его просьбу, удивленный и обрадованный:
— Джек! Джеки! Что с тобой?
Вкус лекарства начал улетучиваться изо рта. В желудке
распространялось приятное тепло. Мир вновь обрел устойчивость. Его колебания
были, конечно, игрой воображения… но Джек думал иначе.
«Мы почти у цели. На мгновение мы приблизились к ней.
Наверное, я смогу это без волшебного напитка… наверное, смогу!»
— Джек! Что с тобой?
— Мне лучше, — сказал он, выдавив из себя улыбку. — Мне
лучше, вот и все.
Он не лгал.
— Пахнешь ты тоже лучше, — сказал с удовольствием Волк. —
Волк! Волк!
На следующий день он начал поправляться, но все еще был
слаб. Волк посадил его на плечи, и они медленно двинулись на запад. Когда
сгустились сумерки, им понадобилось искать место для ночлега. Джек заметил
деревянную сторожку в гуще деревьев. Волк не возражал. Он был весь день
потерянным и угрюмым.
Джек почти сразу же заснул; около одиннадцати часов он
проснулся по нужде. Оглядевшись по сторонам, он не нашел Волка. Джек подумал,
что тот, возможно, опять пошел искать лекарственные травы. Однако напиток в
кружке еще оставался, и если бы Волк считал, что в этом есть необходимость, он
заставил бы мальчика допить его. При этой мысли Джек почувствовал себя
несколько лучше.
Он зашел за угол сарая; справляя нужду, он вглядывался в
небо. Это была одна из тех ночей, которые изредка бывают в конце октября — начале
ноября, незадолго до прихода зимы. Было удивительно тепло, легкий ветерок
окутывал мальчика приятной прохладой.
Наверху сияла луна, белая и круглая. Она была прекрасна. Ее
свет озарял маленькую полянку перед сторожкой. Джек, почти загипнотизированный,
не сводил с нее глаз.
«Мы не подходим к стадам, когда изменяемся. О Боже, конечно,
нет!»
«А теперь стадо — это я, Волк?»
Луна имело лицо. Джек совсем не удивился, поняв, что это
лицо Волка… только не такое, широкое, открытое и немного растерянное, как
обычно. Это лицо было темным и вытянутым. Его затемняла шерсть, но дело было
даже не в ней. Оно было темным изнутри.
«Мы не подходим к ним, мы можем съесть их, мы можем съесть
их, Джек, когда мы изменяемся, мы…»
Лицо луны — лицо хищника с разверстой пастью и оскаленными
зубами.
«Мы можем съесть, мы можем убить, убить, убить, УБИТЬ,
УБИТЬ…»
Чей-то палец дотронулся сзади до плеча Джека и быстро
пробежал по спине. Джек замер, глядя на луну.
— Я напугал тебя, Джек, — сказал за его спиной Волк. —
Прости меня, Джек.
Но Джеку показалось, что Волк вовсе не чувствует себя
виноватым. Ему даже показалось, что в голосе Волка звучит насмешка, и Джек
внезапно понял, что его сейчас съедят.
Пришел страх, и кровь в его жилах заледенела.
