— Ни с кем, — ответил Долей и поспешил выйти.
Едва открыв дверь и услышав разговор садовника и его жены с разбойниками, он все понял.
— Эй, Жан! — крикнул он. — Почему ты противишься и не открываешь господам жандармам? Мы же будем виноваты, если окажем сопротивление властям. Простите этого человека, господа, но я тут ни при чем, я не велел ему не пускать вас.
Жан узнал голос г-на Долея и кинулся ему навстречу:
— О, хозяин, — тихо проговорил он. — Это не я, а вы неправы. Там вовсе не жандармы, там разбойники, переодетые в форму. Во имя неба, не открывайте.
— Я знаю, кто там и что мне делать, — ответил ему Жак Долей. — Иди к себе и запрись или, если боишься, спрячься вместе с женой в ивовых зарослях, там тебя никто не найдет.
— А как же вы!
— Один человек обещал мне защиту.
— Так вы откроете наконец ворота? — громовым голосом прорычал главарь шайки. — Или я их высажу!
В подтверждение его слов раздались новые удары прикладами, от которых створки чуть не сорвались с петель.
— Я же сказал, что сейчас открою, — и Жак Долей распахнул ворота.
Разбойники налетели на фермера и схватили его за шиворот.
— Господа, — забормотал он, — не забывайте, я впустил вас по доброй воле, у меня на ферме десять мужиков, и каждому я мог дать по ружью. Сидя за этими стенами, мы могли бы сильно потрепать вас, прежде чем сдаться.
— Ты, видно, принял нас за жандармов, а это мы.
Жак показал им на лестницу, приставленную к стене.
— Как же! Да только Жан хорошо рассмотрел, кто вы такие.
— На что ж ты надеялся, когда открывал?
— Я выбрал меньшее из двух зол: если бы я не открыл, вы бы от ярости здесь все спалили!
— А кто тебе сказал, что мы не спалим твою ферму от радости?
— Бессмысленная жестокость. Вы хотите забрать мои деньги, возьмите. Но зачем вам мое разорение?
— Ну вот, — сказал главарь, — наконец-то нашелся один разумный человек. А у тебя много денег?
— Нет, я ведь неделю назад заплатил за аренду.
— Дьявол! Плохие слова ты сказал!
— Плохие не плохие, а это правда.
— Значит, нас обманули, сказав, что у тебя денег куры не клюют.
— Наврали.
— Жоржу Кадудалю не врут.
Разбойники втолкнули Жака Долея в кухню. Им было непонятно хладнокровие, с каким встретили их на ферме.
— О, господа, господа, — запричитала уже успевшая встать и одеться г-жа Долей, — мы отдадим вам все, что у нас есть, только не причиняйте нам зла, прошу вас!
— Чего орешь, — оборвал ее один из разбойников. — С тебя еще не содрали шкуру, а ты уже визжишь, как свинья!
— Ну, хватит болтать, — сказал главарь. — Деньги на стол.
— Жена, — попросил Жак Долей, — дай им ключи… Пусть господа поищут сами и не говорят, что мы их обманываем.
Женщина изумленно глядела на мужа, она явно не торопилась выполнить его просьбу.
— Дай, — повторил он. — Раз я говорю дай, значит, дай.
Бедная женщина, ничего не понимая, отдала ключи и с ужасом смотрела, как главарь подходит к одному из тех ореховых шкафов, в которых фермеры обычно хранят белье и все самое ценное, что есть в доме.
Там, в одном из ящиков, хранилось серебро. Главарь сгреб его в охапку и швырнул на середину комнаты. Но, к немалому своему удивлению, жена вместо восьми столовых приборов увидела только шесть.
В следующем ящике лежали кошель с серебром и еще один с золотом, в общей сложности на пятнадцать тысяч франков. Главарь шайки пошарил и — женщина уже не знала, что и подумать, — нашел только кошель с серебром.
Жена пыталась заглянуть мужу в глаза, но он упорно смотрел в сторону. Один из поджаривателей перехватил ее взгляд.
— Что, мать, — сказал он, — дурачит нас твой августейший супруг?
— Нет, нет, господа! — заплакала женщина. — Клянусь вам…
— Ты, видно, знаешь больше, чем он. С тебя и начнем.
Поджариватели выгребли из шкафа все, но больше ничего не нашли.
Они перешли к другому шкафу, но и в нем разыскали только четыре луи, пять или шесть экю и несколько мелких монет, спрятанных в деревянной плошке.
— Возможно, ты прав, — обратился главарь к тому из разбойников, кто заподозрил обман.
— Его предупредили о нашем приходе, — догадался другой, — он закопал свое золото.
— Гром и молния! — выругался главарь. — Но ничего, мы умеем доставать из-под земли мертвых, не то что деньги. Несите связку дров и пучок соломы.
— Для чего? — в испуге вскричала фермерша.
— Ты когда-нибудь видела, как жарят борова? — с издевкой проговорил главарь.
— Жак! Жак! Ты слышишь, что он говорит?
— Конечно, слышу, — смиренно ответил Жак Долей. — Но что поделать, они здесь хозяева, пусть делают, что хотят.
— Боже милосердный! — в отчаянии зарыдала женщина. — И ты смолчишь?
— Я надеюсь, Господь не допустит такого мерзкого злодейства и не даст погибнуть двум пусть не безгрешным, но не виновным ни в каких преступлениях созданиям.
— Это как же он не допустит? — захохотал главарь. — Пошлет тебе ангела-защитника?
— Господь уже не раз являл нам чудеса, — ответил Жак.
— Вот и прекрасно, дадим ему двойную возможность проявить себя: поджарим свинью вместе с боровом.
В ответ на эту грубую шутку раздался взрыв хохота, и разбойники, набросившись на Жака Долея, стащили с него ботинки, штаны и чулки. Они сорвали с его жены юбку, связали обоим руки за спиной и подтащили к самому огню. Ступни несчастных опалило жаром, и они закричали от боли.
— Погодите! — прорычал один из разбойников. — Я нашел поросят, надо их поджарить вместе с папочкой и мамочкой.
Он вошел в кухню, таща под мышками детишек. Он нашел их, дрожащих и плачущих, в проходе за кроватью их матери.
Этого Жак Долей вынести уже не смог.
— Если вы мужчина, — закричал он изо всех сил, — то пора сдержать свое слово!
Едва он произнес эти слова, как дверь лавки с шумом распахнулась и оттуда вышел человек с двумя двуствольными пистолетами в опущенных руках.
— Кто из вас Жорж Кадудаль? — спросил он.
— Я, — ответил самый высокий и самый толстый разбойник.
— Ложь, — ответил незнакомец и, приставив к его груди пистолет, выстрелил. — Кадудаль — это я.
Разбойник упал как подкошенный.
Остальные поджариватели попятились. Сомнений быть не могло — перед ними стоял настоящий Кадудаль.
