— Порядок, — говорит он, закрывая дверь в чулан. —
Выглядишь, боец, лучше некуда.
Он возвращается к стенному шкафу за красной курткой
двустороннего типа и за несуразным чемоданчиком. Куртку он пока накидывает на
спинку кресла перед столом, а чемоданчик кладет на стол. Отпирает его и
откидывает крышку на крепких петлях. Теперь чемоданчик обретает сходство с
теми, в которых уличные торговцы выставляют свои штампованные часы и цепочки
сомнительного золота. В чемоданчике Уилли вещей немного, и одна разделена
пополам, чтобы в нем уместиться. Еще картонка с надписью. Еще пара перчаток,
какие носят в холодную погоду, — и еще перчатка, которую он прежде носил, когда
было тепло. Он вынимает пару (нынче они ему понадобятся, тут сомнений нет), а
потом картонку на крепком шнуре. Шнур продернут в картонку через две дырки по
бокам, так что Уилли может повесить ее на шею. Он закрывает чемоданчик, не
трудясь защелкнуть, и кладет картонку на него — стол так захламлен, что это —
единственная ровная поверхность, на которой можно работать.
Напевая (тут мы были нашим наслажденьям рады, там свои
выкапывали клады), он выдвигает широкий ящик над пространством между тумбами,
шарит среди канцелярских карандашей, медицинских карандашей, скрепок и
блокнотиков, пока не находит степлер. Тогда он разматывает канитель, аккуратно
накладывает ее по краям картонки, отрезает лишнее и крепко пришпиливает
сверкающее серебро к картону. Он поднимает картонку, сначала чтобы оценить
результат, а потом полюбоваться эффектом.
— То, что требовалось, — говорит он.
Звенит телефон, и он весь подбирается, оборачивается и
смотрит на аппарат глазами, которые внезапно стали очень маленькими, жесткими и
предельно настороженными. Один звонок. Второй. Третий. На четвертом включается
автоответчик, отвечая его голосом — во всяком случае, тем его голосом, который
закреплен за этой конторой.
— Привет, вы звоните в “Межгородской обогрев и охлаждение”,
— говорит Уилли Ширмен. — Сейчас ответить на ваш звонок некому, а потому
оставьте ваше сообщение после сигнала.
Би-и-и-ип, — пищит сигнал.
Он напряженно слушает, стоя над своей украшенной канителью
картонкой, стискивая кулаки.
— Привет, говорит Эд из “Желтых страниц” компании “Нинекс”,
— сообщает голос из автоответчика, и Уилли переводит дух, даже не заметив, что
все это время не дышал. Кулаки начинают разжиматься. — Пожалуйста, пусть ваш
представитель позвонит мне по номеру один-восемьсот-пятьсот пятьдесят пять
касательно информации о том, как вы можете увеличить объем вашей рекламы в
обоих вариантах “Желтых страниц”, одновременно сэкономив большие деньги на
ежегодной оплате. Счастливых праздников всем. Спасибо.
Трык.
Уилли еще секунду-две смотрит на автоответчик, словно
ожидая, что он снова заговорит — будет угрожать ему, может быть, обвинит его во
всех преступлениях, в которых он обвиняет себя, — но ничего не происходит.
— Порядок, — бормочет он, убирая украшенную канителью
картонку назад в чемоданчик, закрывает его и на этот раз защелкивает. Спереди
чемоданчик пересекает наклейка с надписью, окаймленной американскими флажками:
“Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО СЛУЖИЛ”, — гласит она.
— Порядок, беби, поверь, тебе же будет лучше. Он выходит из
конторы, закрывает дверь. “МЕЖГОРОДСКОЙ ОБОГРЕВ И ОХЛАЖДЕНИЕ” сообщает матовое
стекло у него за спиной. Он запирает все три замка.
9.45 Утра
На полпути по коридору он видит Ральфа Уильямсона, одного из
пузатеньких бухгалтеров из “Финансового планирования Гаровича” (насколько
приходилось видеть Уилли, все бухгалтеры Гаровича — пузатенькие). В одной
розовой руке Ральфа зажат ключ с деревянной пластинкой на цепочке, из чего
Уилли делает вывод, что смотрит на бухгалтера, которому требуется помочиться.
Ключ на деревяшке! Если хренов ключ на хреновой деревяшке не заставит тебя
вспомнить радости приходской школы, вспомнить всех этих монашек с волосатыми
подбородками и все эти деревянные линейки, лупящие по пальцам, так уж ничто не
заставит. И знаешь что? Скорее всего Ральфу Уильямсону нравится этот ключ на
деревяшке, как и мыло в виде кролика на веревочке, как и клоун, который
болтается с крана горячей воды в его ванной дома. Ну и что? Не судите, не то,
бля, судимы будете.
— Эй, Ральфи, как делишки?
Ральф оборачивается, видит Уилли, веселеет.
— Э-эй, привет! Счастливого Рождества!
Уилли ухмыляется на выражение глаз Ральфа. Мудила-пузанчик
его обожает, ну и что? Ральф же видит парня в таком порядке, что скулы сводит.
Это тебе должно нравиться, деточка, должно!
— И тебе, братишка. — Он протягивает руку (на ней перчатка,
и он может не думать о том, что рука заметно светлее лица) ладонью вверх. —
Давай пять!
Ральф застенчиво улыбается и кладет руку на ладонь.
— Давай десять!
Ральф поворачивает пухлую розовую ладонь, и Уилли хлопает по
ней.
— До чего здорово! Надо повторить! — восклицает Уилли и дает
Ральфу еще пять. — Кончил с рождественскими покупками, а, Ральфи?
— Почти, — говорит Ральф, ухмыляясь и побрякивая ключом о
деревяшку. — Угу, почти. А ты, Уилли? Уилли подмигивает ему.
— Знаешь, как это бывает, братишка. У меня баб две-три, и я
позволяю каждой купить мне сувенирчик.
Восхищенная улыбка Ральфа намекает, что вообще-то он не
знает, но очень бы хотел узнать.
— Вызвали куда-то?
— На весь день. Сейчас же самый сезон, понимаешь?
— Так у тебя вроде бы круглый год сезон. Дела, наверное,
идут хорошо. Тебя же днями в конторе не бывает.
— Потому-то Бог и ниспослал нам автоответчики, Ральфи. А ты
иди-иди, не то придется повозиться с мокрым пятном на лучших твоих габардиновых
брюках.
Смеясь (и немножко краснея), Ральф направляется к мужскому
туалету.
Уилли идет к лифтам, одной рукой сжимая ручку чемоданчика,
другой проверяя очки в кармане пиджака — там ли они?
Они там. Там и конверт, тугой, шуршащий двадцатидолларовыми
купюрами. Их пятнадцать. Подошло время полицейскому Уилоку навестить его.
Собственно, Уилли ждал Уилока еще вчера. Может, он не покажет носа до завтра,
но Уилли не сомневается, что увидит его сегодня.., не то чтобы Уилли так уж это
радовало. Он знает, что так устроен мир: колеса надо смазывать, если хочешь,
чтобы твой фургон продолжал двигаться, но все равно затаивает злость. Частенько
выпадают дни, когда он с наслаждением пустил бы пулю в голову Джаспера Уилока.
Именно так порой случалось в зелени. Так неминуемо случалось. Взять для примера
хоть Мейлфанта. Мудака психованного с этими его прыщами и колодой карт.
