— Да, сэр, примерно покрывает ситуацию.
— Или открывает. Счастливого Рождества, солдат. — Мужчина в пальто
отдает честь одним пальцем.
— Счастливого Рождества вам, сэр.
Мужчина в пальто подхватывает свои пакеты и уходит. Он не
оглядывается. А если бы оглянулся. Слепой Уилли этого не увидел бы, его глаза
теперь различают только призраки и тени.
— До чего трогательно! — бормочет Уилок. (Пых-пых-пых
воздуха из легких Уилока прямо в его ушную раковину вызывает у Слепого Уилли
отвращение — даже омерзение, — но он не доставит удовольствие этой сволочи,
отодвинувшись хотя бы на дюйм.) — Старый хрен по-настоящему всплакнул. Как ты,
конечно, видел. Но вот болтать по-ветерански ты умеешь, Уилли. Этого у тебя не
отнимешь. Уилли молчит.
— Ветеранский госпиталь под названием Дворец Кисок? —
спрашивает Уилок. — Вроде бы местечко прямо для меня. Где ты его вычитал? В
“Наемнике”?
Тень женщины, темный силуэт в меркнущем свете дня,
наклоняется над открытым чемоданчиком и что-то опускает в него. Рука в перчатке
прикасается к перчатке на руке Уилли в кратком пожатии.
— Господи, благослови вас, — говорит она.
— Благодарю вас, мэм.
Тень исчезает. Но не пых-пых-пых в ухе Слепого Уилли.
— У тебя есть что-нибудь для меня, приятель? — спрашивает
Уилок.
Слепой Уилли опускает руку в карман куртки. Достает конверт
и протягивает его. Конверт выдергивается из его пальцев со всей быстротой, на
какую способен Уилок.
— Жопа! — В голосе полицейского не только злость, но и
страх. — Сколько раз повторять, в руку давай, в руку!
Слепой Уилли ничего не говорит. Он думает о бейсбольной
перчатке, о том, как стер “БОББИ ГАРФИЛД” — насколько вообще возможно стереть
чернила с кожи — и на этом месте вывел имя Уилли Ширмена. Позднее, после
Вьетнама, когда он начал свою новую карьеру, он стер чернила во второй раз и
вывел печатными буквами одну фамилию “ГАРФИЛД”. То место на старой перчатке
модели Алвина Дарка, где производились эти перемены, выглядит истертым, почти
дырявым. Если думать о перчатке, если сосредоточиться на этом истертом месте и
наслоении имен на нем, он, возможно, сумеет не допустить никакой глупости. Ведь
Уилок именно этого хочет, и хочет гораздо сильней, чем своей засранной взятки,
— чтобы Уилли допустил бы какую-нибудь глупость, выдал бы себя.
— Сколько? — спрашивает Уилок после секундного молчания.
— Три сотни, — говорит Слепой Уилли. — Триста долларов,
офицер Уилок.
Ответом служит взвешивающее молчание, но Уилок отступает на
шаг от Слепого Уилли, и пых-пых-пых у него в ухе слабеют. Слепой Уилли
благодарен и за такое облегчение.
— Ну ладно, — говорит наконец Уилок. — На этот раз. Но
наступает новый год, приятель, и твой друг Джаспер, Краса Полиции, имеет
участочек среди природы штата Нью-Йорк, на котором хотел бы построить хижинку.
Доперло? Ставки в покере повышаются.
Слепой Уилли ничего не говорит, но слушает теперь очень,
очень внимательно. Если это все, то все будет хорошо. Однако голос Уилока
указывает, что это еще не все.
— Однако хижинка не так уж и важна, — продолжает Уилок. — А
важно то, что мне требуется компенсация получше, раз уж я нянчусь с дерьмом
вроде тебя. — В его голосе начинает звучать искренний гнев. — Как ты можешь
заниматься этим каждый день, даже на РОЖДЕСТВО, не понимаю, хоть убей. Нищие —
это одно, но чтобы тип вроде тебя.., ты не больше слеп, чем я.
"Ну, ты куда больше слеп, чем я”, — думает Слепой Уилли
и по-прежнему молчит.
— У тебя ведь дела идут хорошо, верно? Ты должен набирать..,
сколько? Тысячу в день в это время года? Две тысячи?
Он здорово недотянул, но этот просчет звучит музыкой в ушах
Слепого Уилли Гарфилда. Значит, его пассивный партнер следит за ним не слишком
внимательно и не подолгу.., во всяком случае, раньше. Но ему не нравится гнев в
голосе Уилока. Гнев — как закрытая карта в покере.
— Ты не больше слеп, чем я, — повторяет Уилок. Видимо,
именно это его особенно злит. — Знаешь что, приятель? Надо бы как-нибудь
вечерком последить, куда ты пойдешь отсюда, а? Посмотреть, что ты станешь
делать, — Он затягивает паузу. — В кого превратишься.
На миг Слепой Уилли по-настоящему перестает дышать.., потом
начинает снова.
— Не стоило бы, офицер Уилок, — говорит он.
— Не стоило бы, а? А почему, Уилли? Почему? Заботишься о
моем благополучии, так, что ли? Опасаешься, что я прикончу жопу, которая несет
золотые яйца? Так то, что я получаю от тебя за год, не так уж и много, если
сопоставить с благодарностью в приказе, а то и с повышением. — Он умолкает. А
когда снова начинает говорить, в его голосе появляется мечтательность, которая
внушает Уилли особую тревогу. — Обо мне напечатали бы в “Пост”. “ГЕРОЙ
ПОЛИЦЕЙСКИЙ ИЗОБЛИЧАЕТ ПРОХИНДЕЯ НА ПЯТОЙ АВЕНЮ”.
«Черт, — думает Уилли, — черт, он вроде бы серьезно!»
— На твоей перчатке стоит “Гарфилд”, да только Гарфилд не
твоя фамилия, хоть об заклад побьюсь. Поставлю доллары против пышек.
— И проиграете.
— Это ты говоришь.., а вот у твоей перчатки вид такой, будто
на ней не одну фамилию писали.
— Ее украли, когда я был мальчишкой… — Он говорит лишнее?
Трудно решить. Уилок сумел поймать его врасплох, сучья лапа. Сначала звонит
телефон, когда он в конторе — старина Эд из “Нинекса”, а теперь еще это. —
Мальчишка, который спер ее у меня, написал на ней свою фамилию. А когда я
получил ее обратно, то опять написал свою.
— И взял ее с собой во Вьетнам?
— Да.
И это правда. Если бы Салливан увидел эту старую перчатку
модели Алвина Дарка, узнал бы он в ней перчатку своего старого приятеля Бобби?
Маловероятно, но как знать? Только Салливан ее так и не увидел, во всяком
случае, пока они были в зелени, а потому это пустой вопрос. А вот полицейский
Джаспер Уилок задавал всякие вопросы, и ни один не был пустым.
— Взял с собой в эту самую долину Ачу, так? Слепой Уилли не
отвечает. Уилок теперь старается загнать его в угол, но в какой бы угол Уилок
его ни загонял, Уилли Гарфилд поостережется.
— Взял с собой в этот Томбой, а? Уилли ничего не говорит.
— “Пост”, — говорит Уилок, и Уилли смутно различает, что
мудак слегка разводит руки, будто заключает фотографию в рамку. — “ГЕРОЙ
ПОЛИЦЕЙСКИЙ”. — Возможно, он просто подначивает, но откуда Уилли знать?
— В “Пост” вы угодите, а вот благодарности в приказе никакой
не будет, — говорит Уилли. — Не будет и повышения. Вернее сказать, вы будете
гранить мостовую, офицер Уилок, в поисках работы. И в охранные агентства вам
заходить не стоит — человека, бравшего взятки, туда не возьмут.
