— Что? — спросила она его. — У тебя что-то на уме, кроме
твоих волосьев?
— Нет, — сказал он, и собственный голос показался ему
неловким и странно робким. — Я был в Стерлинг-Хаусе. Списки бейсбольных команд
вывешены. Я в это лето опять Волк.
Она кивнула и немного расслабилась.
— Думаю, на будущий год ты выбьешься во Львы. — Она сняла
рабочую корзинку с качелей, поставила ее на пол и похлопала ладонью по
освобожденному месту. — Посиди рядышком со мною, Бобби. Мне надо тебе кое-что
сказать, Бобби сел с самыми дурными предчувствиями — как-никак она плакала, и
голос у нее был очень серьезный, — но все оказалось ерундой, во всяком случае,
насколько он мог судить.
— Мистер Бидермен… Дон.., пригласил меня поехать с ним и
мистером Кушманом и мистером Дином на семинар в Провиденсе. Для меня это
замечательный шанс.
— А что такое семинар?
— Ну, вроде конференции — люди собираются вместе, чтобы
узнать побольше о чем-нибудь и обсудить, что и как. Этот о “Недвижимости в
шестидесятых годах”. Я очень удивилась, когда Дон меня пригласил. Я, конечно,
знала, что Билл Кушман и Кертис Дин поедут — они же агенты. Но чтобы Дон
пригласил меня… — Она вдруг замолчала, повернулась к Бобби и улыбнулась. Он
решил, что улыбка настоящая, но она не сочеталась с ее красными веками. — Я уж
не знаю, сколько времени мечтаю стать агентом, и теперь вдруг ни с того ни с
сего… Для меня это замечательный шанс, Бобби. Для нас обоих.
Бобби знал, что его мать хотела продавать недвижимость. У
нее были книги про это, и почти каждый вечер она понемножку их читала и часто
подчеркивала строчки. Но если это такой замечательный шанс, почему она плакала?
— Клево! — сказал он. — В самую точку! Ты там, конечно,
очень многому научишься. А когда это?
— На следующей неделе. Мы вчетвером уезжаем рано утром во
вторник, а вернемся в четверг поздно вечером. Все заседания будут в отеле “Уоррик”,
и там же Дон заказал нам номера. Я уже двенадцать лет в отелях не
останавливалась, а то и больше. Мне даже немножко не по себе.
А если не по себе, то плачут? Может, и так, подумал Бобби,
если ты взрослый.., и уж тем более взрослая.
— Я хочу, чтобы ты узнал у Эс-Джея, можно ли тебе будет
переночевать у них во вторник и в среду. Я знаю, миссис Салливан…
Бобби помотал головой;
— Ничего не получится.
— Это почему же? — Лиз бросила на него яростный взгляд. —
Миссис Салливан всегда тебя прежде приглашала. Или ты что-нибудь такое
натворил?
— Да нет, мам. Просто Эс-Джей выиграл неделю в лагере
“Винни”. — От этих “инни” губы у него раздвинулись, будто в улыбке, но он
постарался ее согнать. Мама все еще смотрела на него с яростью.., а может, с
паникой? С паникой или чем-то еще?
— Что еще за лагерь “Винни”? О чем ты говоришь? Бобби
объяснил, как Эс-Джей выиграл бесплатную неделю в лагере “Виннивинния”, а миссис
Салливен поедет навестить родителей в Висконсине — планы, которые теперь
сбудутся:
Большой Серый Пес и все остальное, — Вот черт! Всегдашнее
мое везение. — Она почти никогда не ругалась, говорила, что чертыхание и то,
что она называла “грязными словечками”, это язык некультурных людей. А теперь
она сжала кулак, стукнула по ручке качелей. — Черт! Черт! Черт!
Минуту-другую она сидела, раздумывая. Бобби тоже думал. На
улице он дружил еще только с Кэрол, но сомневался, что его мама позвонит Аните
Гербер, чтобы спросить, нельзя ли ему будет переночевать у них. Кэрол ведь
девочка, и почему-то это было важно, когда речь шла о том, чтобы переночевать у
нее дома. Кто-нибудь, с кем дружит его мама? Но ведь у нее нет настоящих..,
кроме Дона Бидермена (и, может, тех двоих, которые тоже едут на семинар в
Провидено). Много знакомых, чтобы здороваться, когда они возвращаются из
супермаркета или идут в пятницу на вечерний киносеанс, но никого, кому она
могла бы позвонить и попросить приютить на две ночи ее одиннадцатилетнего сына.
И никаких родственников.., то есть насколько было известно Бобби.
Будто люди, которые идут по сближающимся дорогам, Бобби и
его мать, постепенно сошлись в одной точке: Бобби опередил ее на пару секунд.
— А Тед? — спросил он и чуть было не зажал себе рот рукой —
она даже уже приподнялась немножко.
Его мать смотрела, как его рука легла назад на колено, с той
же ядовитой полуулыбкой, которая появлялась у нее на губах, когда она сыпала
присловьями вроде: “До того, как умереть, успеешь глотнуть грязи” и “Два
человека смотрели сквозь прутья тюремной решетки: один видел грязь, а другой —
звезды”, и, конечно, ее любимое: “Жизнь несправедлива”.
— Думаешь, я не знаю, что ты называешь его Тедом, когда вы
вдвоем? — спросила она. — Не иначе ты вообразил, что я глотаю дурящие таблетки,
Бобби-бой. — Она откинулась на спинку и поглядела в сторону улицы. Мимо
медленно проплывал “крайслер нью-йоркер” — смешной, с бамперами, будто юбочки,
и весь сверкающий хромом. Бобби вгляделся. За рулем сидел седой старик в
голубом пиджаке. Бобби подумал, что он, наверное, в норме. Старый, но не
низкий.
— Может, что-то и выйдет, — наконец сказала Лиз, Она сказала
это задумчиво, больше себе, чем сыну. — Пойдем поговорим с Бротигеном и
поглядим.
Поднимаясь следом за ней на третий этаж, Бобби прикидывал
как давно она научилась правильно произносить фамилию Теда. Неделю назад?
Месяц?
"Умела с самого начала, дубина, — подумал он. — С
самого начала”.
***
Бобби думал, что Тед останется в своей комнате на третьем
этаже, а он у себя на первом. Будут держать двери открытыми и в случае чего
звать друг друга.
— Не думаю, что Килголленсы или Протеки обрадуются, когда ты
в три часа ночи завопишь мистеру Бротигену, что тебе померещился кошмар, —
сказала Лиз ехидно. Килголленсы и Протеки жили в квартирках на втором этаже.
Лиз и Бобби не поддерживали никаких отношений ни с теми, ни с другими.
— Не будет у меня никаких кошмаров, — сказал Бобби, глубоко
оскорбленный, что с ним говорят, будто с маленьким. — То есть чтобы орать.
— Помалкивай, — сказала его мама ехидно. Они сидели за
кухонным столом Теда, и оба взрослых курили, а перед Бобби стоял стакан с
шипучкой.
— Не очень удачная мысль, — сказал ему Тед. — Ты отличный
паренек, Бобби, ответственный, рассудительный, но одиннадцатилетний мальчик,
по-моему, все-таки еще слишком мал, чтобы жить самостоятельно.
Бобби легче было услышать, что он еще слишком мал, от своего
друга, чем от матери. Ну, и он должен был согласиться, что было бы жутко
проснуться посреди ночи и пойти в ванную, помня, что он в квартире совсем один.
Конечно, он выдержал бы, это он знал точно, но жутко было бы.
