***
В девять часов начался “Гавайский глаз”, и при обычных
обстоятельствах Бобби был бы заворожен (его мать считала, что программы вроде
“Гавайского глаза” или “Неприкасаемых” слишком полны насилия, и, как правило,
не разрешала ему включать их), но в этот вечер он все время переставал следить
за происходящим на экране. Менее чем в шестидесяти милях отсюда Эдци Альбини и
“Ураган” Хейвуд вот-вот сойдутся на ринге. Красотка Голубых Лезвий “Жиллетт”,
одетая в голубой купальник и голубые туфли на высоком каблуке, будет обходить
ринг перед началом каждого раунда и поднимать табличку с голубым номером на
ней. 1…2…3…4…
К половине десятого Бобби не сумел бы распознать на экране
даже частного детектива, а уж тем более угадать, кто убил великосветскую
блондинку. “Ураган” Хейвуд проиграет нокаутом, в восьмом раунде”, — сказал ему
Тед. Это знал старик Джи. Но что, если что-нибудь не задастся? Бобби не хотел,
чтобы Тед уезжал, но уж если иначе нельзя, ему была нестерпима мысль, что он
уедет с пустым бумажником. Ну да, конечно, такого случиться не может.., а если?
Бобби видел телефильм, в котором боксер должен был лечь, но вдруг передумал.
Что, если так будет и сегодня? Разыграть нокаут — это обман. (Да неужто,
Шерлок? С какой улики вы начали?).., но если “Ураган” Хейвуд на обман не
пойдет, Теду придется плохо: “по уши в луже, если не хуже”, — сказал бы
Салл-Джон.
Половина десятого, если верить часам на стене. Если Бобби не
запутался в арифметических действиях, начался решающий восьмой раунд.
— Нравятся тебе “Наследники”?
Бобби так глубоко ушел в свои мысли, что даже вздрогнул. На
экране телика Кинэн Уинн стоял перед бульдозером и говорил, что готов милю
прошагать ради пачки “Кэмела”.
— Потруднее “Повелителя мух”, — сказал он. — Вроде бы есть
две маленькие семьи пещерных людей, которые бродят туда-сюда. И одна семья
посообразительнее. Но другая семья, дураки, они герои. Я чуть не бросил, но тут
стало поинтереснее. Думаю, я дочитаю.
— Семья, с которой ты знакомишься первой, с маленькой
девочкой, это неандертальцы. Вторая семья — только на самом деле это племя
(Голдинг и его племена!) — это кроманьонцы. Кроманьонцы и есть наследники. То,
что происходит между этими группами, вполне соответствует определению трагедии:
события ведут к несчастливому исходу, которого нельзя избежать.
Тед продолжал говорить о пьесах Шекспира, и стихотворениях
По, и романах типчика по имени Теодор Драйзер. В другое время Бобби было бы
интересно, но в этот вечер его мысли все время уносились в
Мэдисон-Сквер-Гарден. Он видел ринг, освещенный так же яростно, как те немногие
бильярдные столы в “Угловой Лузе”, на которых шла игра. Он слышал, как вопят
зрители, когда Хейвуд перешел в атаку, обрабатывая растерявшегося Эдци Альбини
свингами слева и справа. Хейвуд не собирался сдать бой — точно так же, как
боксер в телефильме, он намеревался отделать своего противника на все сто.
Бобби ощущал запах пота, слышал тяжелые хлопы и хлапы перчаток по корпусу. Глаза
Эдди Альбини выпучились двумя нолями.., колени подогнулись.., зрители вопили,
повскакав на ноги…
— ..идея рока как силы, избежать которой невозможно, видимо,
возникла у греков. Драматург по имени Еврипид…
— Позвоните, — сказал Бобби, и, хотя он в жизни не закурил
сигареты (к 1964 году он будет выкуривать за неделю больше блока), голос у него
прозвучал так же хрипло, как у Теда поздно вечером после целого дня
“честерфилдок”.
— Извини, Бобби?
— Позвоните мистеру Файлсу, узнайте, как там бой?.. — Бобби
посмотрел на стенные часы. Девять сорок девять. — Если было всего восемь
раундов, то, значит, бой уже кончился.
— Согласен, что он кончился, но если я позвоню Файлсу так
рано, он может заподозрить, что мне было что-то известно, — сказал Тед. — А по
радио я ведь ничего узнать не мог — этот бой, как известно нам обоим, по радио
не передают. Лучше выждать. Безопаснее. Пусть верит, будто я полагаюсь на
предчувствия. Я позвоню в десять, будто считаю, что бой кончился не нокаутом, а
по очкам. А пока, Бобби, не тревожься. Говорю же тебе, это просто прогулка по
подмосткам.
Бобби бросил смотреть “Гавайский глаз”, а просто сидел на
диване и слушал, как вякают актеры. Мужчина орал на толстого гавайского
полицейского. Женщина в белом купальнике вбежала в прибой. Машина гналась за
машиной под барабанный бой на звуковой дорожке. Стрелки часов на стене еле
ползли, спотыкаясь, к десяти и двенадцати, будто брали последние несколько сот
футов вершины Эвереста. Убийца великосветской блондинки был сам убит, пока
бежал по полю ананасов, и “Гавайский глаз” наконец кончился.
Бобби не стал ждать показа кадров из телефильмов будущей
недели. Он выключил телик и сказал:
— Позвоните, а? Ну, пожалуйста!
— Одну минутку, — сказал Тед, — по-моему, я выпил рутбира
сверх моего предела. Мои цистерны словно бы ужались с возрастом.
Он прошаркал в ванную. Наступила нескончаемая тишина, а
затем раздался плеск струи, разбивающейся в унитазе.
— А-а-а! — сказал Тед с большим удовлетворением.
Бобби уже не мог усидеть на месте. Он вскочил и начал
бродить по комнате. Он не сомневался, что именно сейчас Томми “Ураган” Хейвуд
окружен фоторепортерами в своем углу на ринге “Гарден”, не без синяков, но сияя
улыбкой в белых вспышках. Рядом с ним Девушка Голубых Лезвий “Жиллетт” — она
обнимает его за плечи, он ее за талию, а Эдди Альбини никнет забытый в своем
углу; его затуманенные глаза совсем заплыли, и он еще не пришел в себя после
встряски, которую получил.
К тому времени, когда Тед вернулся, Бобби впал в полное
отчаяние. Он твердо знал, что Альбини проиграл бой, а его друг потерял пятьсот
долларов. Останется ли Тед, если окажется совсем без денег? Может быть… Но если
да, а низкие люди явятся…
Сжимая и разжимая кулаки, Бобби смотрел, как Тед взял трубку
и начал набирать номер.
— Успокойся, Бобби, — сказал ему Тед. — Все в полном
порядке.
Но Бобби не мог успокоиться. В животе у него будто свивались
клубки проволок. Тед прижимал трубку к уху и ничего не говорил целую вечность.
— Ну, почему они не отвечают? — в ярости почти крикнул
Бобби.
— Было всего два гудка, Бобби. Почему бы тебе… Алло, говорит
Тед Бротиген, Тед Бротиген. Да, мэм, сегодня днем. — Как ни невероятно, но Тед
подмигнул Бобби. Ну как он может оставаться таким невозмутимым? Да будь он на
месте Теда, так трубки бы у уха удержать не смог бы. А уж подмигивать! — Да,
мэм, он здесь. — Тед обернулся к Бобби и сказал, не прикрыв трубку ладонью. —
Аланна спрашивает, как там твоя девочка?
Бобби попытался заговорить, но только хрипел.
— Бобби говорит, что чудесно, — сказал Тед Аланне. — Хороша,
как летний день. Можно мне поговорить с Леном? Да, я подожду. Но, пожалуйста,
скажите мне про бой. — Наступила пауза, которой, казалось, не будет конца. На
лице Теда не было никакого выражения. На этот раз он прикрыл трубку ладонью. —
Она говорит, в первых пяти раундах Альбини получил порядочную трепку, в шестом
и седьмом держался хорошо а потом выдал хук правой неизвестно откуда и уложил
Хейвуда на канаты в восьмом. Похоронный марш по “Урагану”. Вот сюрприз, верно?
