Книгу он дочитал в субботу, за неделю до окончания учебного
года. Когда наступил полдень, а Бобби все еще оставался у себя в комнате,
вместо того чтобы играть с друзьями, смотреть утренние субботние мультики и
даже слушать “Веселые мелодии” с десяти до одиннадцати, мама заглянула к нему и
велела, чтобы он перестал утыкаться носом в эту книгу, поскорее встал и пошел
бы в парк или куда-нибудь еще.
— Где Салл? — спросила она.
— На Долхаус-сквер. Там концерт школьного оркестра. — Бобби
смотрел на свою маму в дверях, на привычные вещи вокруг ошеломленным
недоумевающим взглядом. Мир книги стал настолько живым, что этот — настоящий —
выглядел теперь поддельным и тусклым.
— А твоя девочка? Позови ее с собой в парк.
— Кэрол — не моя девочка, мам.
— Ну, все равно. Господи, Бобби, я же не намекала, что вы с
ней собираетесь бежать и пожениться.
— Она и еще девочки ночевали вчера у Анджи. Кэрол говорит,
что они, когда ночуют друг у дружки, всю ночь не спят и кудахчут. Наверное, еще
спят или завтракают, когда скоро пора обедать.
— Тогда пойди в парк один. Я из-за тебя изнервничалась.
Когда телевизор в субботнее утро молчит, мне чудится, будто ты умер. , Она
вошла в комнату и забрала книгу из его рук. Бобби словно в трансе смотрел, как
она листает страницы, наугад читая абзац-другой. Что, если она наткнется на то
место, где мальчики говорят о том, чтобы воткнуть копье в задницу свиньи?
(Только они англичане, и вместо “задница” говорили “зад”, что для Бобби звучало
еще похабнее.) Что она подумает? Он не знал. Всю свою жизнь они жили вместе,
почти всегда только вдвоем, и он все-таки не мог предсказать, как она отнесется
к тому или этому.
— Это та, которую тебе Бреттиген подарил?
— Угу.
— Как на день рождения?
— Угу.
— О чем она?
— Мальчики попали на необитаемый остров. Их теплоход
потопили. По-моему, действие происходит вроде бы после Третьей мировой войны
или еще когда-то. Тип, который ее написал, нигде прямо не указывает.
— Значит, это научная фантастика?
— Угу, — сказал Бобби. У него немножко помутилось в голове.
Он подумал, что “Повелитель мух” настолько не похож на “Кольцо вокруг Солнца”,
насколько это вообще возможно, но его мама ненавидела научную фантастику, и
если что-то могло помешать ей и дальше угрожающе перелистывать книгу, то именно
это.
Она отдала ему книгу и подошла к окну.
— Бобби?
Она не оглянулась на него — во всяком случае, сразу. На ней
была старая рубашка и субботние брюки. Яркое полуденное солнце просвечивало
рубашку насквозь. Ему были видны ее бока, и он вдруг заметил, до чего она
худая. Будто забывает есть или еще почему-то.
— Что, мам?
— Мистер Бреттиген дарил тебе еще что-нибудь?
— Он БРОТИГЕН, мам.
Она нахмурилась на свое отражение в стекле.., хотя,
наверное, нахмурилась она на его отражение.
— Не поправляй меня, Бобби-бой. Так дарил? Бобби взвесил.
Несколько банок с соком, иногда бутерброд с тунцом или плюшка из пекарни, где
работала мама Салла, но это же не подарки?
— Да нет, и с чего бы?
— Не знаю. Но ведь я не знаю, почему человек, с которым ты
не успел познакомиться толком, вдруг дарит тебе что-то на день рождения. — Она
вздохнула, скрестила руки под своими маленькими торчащими грудями и продолжала
глядеть в окно Бобби. — Он сказал мне, что прежде работал в государственном
учреждении в Хартфорде, а теперь ушел на покой. Он и тебе это говорил?
— Да, вроде бы. — Правду сказать, Тед никогда о своей
прежней жизни ничего не говорил, а Бобби и в голову не пришло его
расспрашивать.
— В каком государственном учреждении? Здравоохранение и
социальные службы? Транспорт? Ревизорский отдел? Бобби помотал головой.
Ревизорский — это еще что?
— Наверное, что-то по просвещению, — сказала она задумчиво.
— Он разговаривает, будто бывший учитель. Верно?
— Угу.
— А чем он интересуется?
— Не знаю.
Ну, конечно, чтение — два из трех бумажных пакетов, так
оскорбивших его мать, были набиты книжками в бумажных обложках и почти все не
выглядели легонькими.
Тот факт, что Бобби не знал ничего о том, как новый жилец
проводит свой досуг, ее, казалось, почему-то успокоил. Она пожала плечами, а
когда заговорила, то словно бы не с Бобби, а сама с собой.
— Ерунда. Это всего лишь книга. Да к тому же в мягкой обложке.
— Он сказал, что у него, может, найдется для меня работа. Но
пока еще ничего не предложил. Она молниеносно обернулась.
— Какую бы работу он тебе ни предложил, какое бы поручение
ни дал, сначала расскажешь мне. Понял?
— Ну, понял. — Ее настойчивость удивила его и немножко
встревожила.
— Обещай!
— Обещаю.
— По-настоящему обещай, Бобби.
Он покорно перекрестил грудь над сердцем и сказал;
— Обещаю моей матери именем Божьим. Обычно все этим
исчерпывалось, но на этот раз ей словно бы было мало.
— А он когда-нибудь.., он когда-нибудь… — Тут она умолкла с
непривычно растерянным видом. У ребят бывал такой вид, когда миссис Брэмуэлл
вызывала их к доске подчеркивать существительные и глаголы, а они не могли.
— Что он когда-нибудь, мам?
— Не важно! — сердито отрезала она. — Убирайся отсюда,
Бобби. Отправляйся в парк или в Стерлинг-Хаус, мне надоело смотреть на тебя.
"Так чего же ты пришла? — подумал он, но, конечно,
вслух не сказал. — Я же не надоедал тебе, мам. Я тебе не надоедал”.
Бобби засунул “Повелителя мух” в задний карман и пошел к
двери. Там он обернулся. Она по-прежнему стояла у окна, но теперь опять
смотрела на него. В такие секунды он никогда не видел любви в ее глазах. В
лучшем случае что-то вроде озабоченного интереса, а порой (но далеко не всегда)
почти ласковость.
— Мам, а? — Он было хотел попросить пятьдесят центов. На них
он купил бы стакан газировки и пару сосисок в закусочной “Колония”. Ему
нравились тамошние сосиски в горячих булочках с чипсами и ломтиками
маринованного огурца по краям.
Ее губы собрались как на шнурке, и он понял, что сегодня
сосисок ему не есть.
