Книга Бог располагает!, страница 49. Автор книги Александр Дюма

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бог располагает!»

Cтраница 49

— Да, но на собрании этой венты я присутствовал впервые, ничего там не говорил, только и сделал, что вошел и вышел. Господин Б. предуведомил вас о моем посещении, не так ли?

— В самом деле. И я был весьма рад этой новости. Потому что мне нужно поговорить с вами.

— Мне тоже необходимо с вами поговорить.

— И прежде всего, — начал Самуил, — я знаю, что вы намерены сообщить мне о сомнениях, возникших насчет некоего лица, введенного мною в наш круг, — сомнениях, которые я, к счастью, могу полностью рассеять.

— Речь не о сомнениях, а об уверенности, — возразил его собеседник. — Но это не главный повод моего визита. Если вам угодно, мы тотчас перейдем к нему. Начнем с того, что наиболее непосредственно касается нашей ассоциации.

— Я всецело в вашем распоряжении, — сказал Самуил, втайне беспокоясь за Юлиуса.

— Вы узнали меня в лицо, сударь, но не думаю, чтобы вам было известно мое имя. Мало кто знает его, и если бы я его назвал, оно бы вам ничего не сказало. Однако, каким бы безвестным я ни был, мне пришлось взять на себя важную роль в той борьбе, которую мы ведем. Вам должны были сказать, что я служил посредником между карбонариями с одной стороны и теми, кто защищает свободу при свете дня, с трибуны и газетных страниц — с другой. Это миссия незаметная, лишенная блеска, не требующая ни выдающихся талантов, ни особой ловкости, а только большого усердия и самоотречения. Но я принял подобную участь с радостью. Я простой солдат, скромный, но, смею сказать, преданный и боящийся только первой крови, готовый служить нашему делу ради него самого, отдавая все, что имею, начиная от своего времени и кончая самой жизнью. Я все отдаю и ничего не прошу взамен, и за моим бескорыстием не кроется ни малейшей горечи или обиды, а только легкая грусть.

— Грусть о чем? — спросил Самуил.

— Оттого, что вижу, как мало преданных сердец, сколь многие, служа отечеству, по существу пекутся лишь о самих себе. Почти все не жертвуют, а дают взаймы, они ссужают свободе сто франков в надежде, что она им возвратит тысячу.

Усмотрел ли здесь Самуил намек на свои собственные расчеты? То ли слова посетителя задели его, то ли по самой своей природе он был мало расположен принимать на веру людское бескорыстие, но только в его голосе послышалась ирония.

— Это верно, — заметил он, — что большинство людей заранее готовится поделить добычу и на большом пиру власти первыми обслуживают самих себя; но бывают и другие, те, кто за видимой скромностью и воздержанностью подчас скрывают аппетиты еще более алчные и замыслы более дальновидные. Это зачастую великолепная тактика — позволить, чтобы блюдо поднесли тем, кто из опасения уронить себя в мнении других не решатся покуситься на самый лакомый кусок, оставляя его вам. Таким образом вы себе обеспечиваете двойное преимущество бескорыстия и выгоды и в конечном счете вам достается больше, чем вы могли бы захватить, действуя более естественным способом.

— Если все это вы говорите обо мне, — возразил неизвестный, — то уверяю вас, что вы заблуждаетесь на мой счет. Я не только ни на что не претендую, но и не приму ничего.

— А, церемонии! — не унимался Самуил, упорствуя в своей насмешливой недоверчивости. — Тогда вас будут упрашивать, чтобы вы снизошли до постов, которые другие вымаливают на коленях. Вы уж меня извините, что я не вполне разделяю ваши мнения и не только далек от того, чтобы порицать честолюбие, но уважаю его. И не иначе как радея о пользе дела, ведь разве не его интересы, причем жизненно важные, требуют, чтобы высокие посты заняли самые ревностные из его приверженцев? Неужели следует уступить их нашим врагам? Кто лучше сумеет отстаивать свободу, чем борцы, что закладывали ее фундамент? Кто будет предан ей больше, чем те, что головой рисковали во имя ее? Под предлогом самоотречения вы жертвуете не одним собой, но и свободой. Свою преданность ей вы докажете, приняв свою долю власти, и я ручаюсь, что доля эта окажется в хороших руках, поскольку убежден, что такую деликатную и опасную миссию, как ваша, могли доверить только испытанному борцу, успевшему доказать не только свою храбрость, но и нравственные достоинства.

— Такое достоинство, как умение молчать, вот и все. Я знаю многое и многих. Вот и вас, господин Самуил Гельб, я знаю не только в лицо.

— Что же вам обо мне известно? — обронил Самуил надменно.

— Например, — бесстрастно отозвался его собеседник, — я знаю, что, принадлежа к французскому обществу карбонариев, вы одновременно состоите и в немецком Тугендбунде.

— Кто вам сказал? — воскликнул Самуил в тревоге.

— Это правда, не так ли? — уточнил визитер.

— Возможно, — отвечал Самуил. — Но почему вы так хорошо осведомлены о моих частных делах? Уж не шпионят ли за мной случайно мои же собратья?

— О, не беспокойтесь, сударь! Я не полицейский агент, и у меня нет притязаний на то, чтобы знать все. Своим друзьям и единомышленникам я не хочу и не должен говорить ничего, кроме правды. Мои познания относительно вас ограничиваются тем, что я сейчас сказал. Я знаю, что вы член двух тайных обществ. Не подумайте, что за вами следят. Сведения, кажется, так удивившие вас, я получил случайно, занимаясь делами совсем другого лица. О вашем образе жизни в прошлом и настоящем я ничего не знаю и не хочу знать. Впрочем, само собой разумеется, то, что стало нам известно, ни в коей степени не умалило всеобщего уважения к вам — напротив. Это могло только возвысить вас в наших глазах, коль скоро вы одновременно состоите в двух организациях, преследующих одинаковые цели по ту и эту сторону Рейна. Однако перейдем к делу, которое привело меня сюда. Я собираюсь просить вас об услуге.

— Говорите, сударь.

В это время Фредерика, объятая ужасом, но и одновременно захваченная услышанным, осознавала в испуге, что все секреты, которые Самуил от нее прятал, теперь раскрываются перед ней. Но что делать? Она уже успела услышать слишком многое, чтобы можно было теперь выдать свое присутствие.

Неведомый посетитель снова заговорил:

— Связи, которые вы сохраняете с Союзом Добродетели, и высокое положение, которое, как я слышал, вы там занимаете, и были главной причиной, почему я счел нужным переговорить с вами. Как вам хорошо известно, наши карбонарии несколько лет тому назад смогли добиться, в сущности говоря, слияния с ассоциацией Рыцарей Свободы. Основы духовного единения всех сил французского вольномыслия, равно как и объединения его организаций, были заложены, так что мы могли, а главное, в нужную минуту сможем действовать сообща и собрать большие силы. Мы расширили границы нашей лиги, наладив связи с итальянскими карбонариями. Но этого еще недостаточно: нужно, чтобы наш крестовый поход захлестнул всю Европу. Тут нужен союз отважных! Каким важным шагом к этой великой цели было бы установление подлинных сношений между движением карбонариев и Тугендбундом! Ибо раскаленный металл свободы не удержать в тесной, обветшалой изложнице нашего правосознания; рано или поздно она развалится на куски и огненный поток затопит всю освобожденную Европу. Вы можете ускорить наступление этого прекрасного дня. Станьте посредником между Тугендбундом и нашими вентами, подобно тому как я стал связующим звеном между карбонариями, с одной стороны, и оппозиционными ораторами и писателями — с другой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация