Стеклянный коридор между взрослой и детской библиотеками неожиданно взорвался в яркой вспышке света. Стекло разлетелось зонтиком, посекло листву деревьев, росших поблизости. От такого обстрела кто-то мог бы серьезно пострадать, а то и погибнуть, но людей не было ни в библиотеке, ни рядом. В тот день она просто не открылась. Коридор, который так зачаровывал юного Бена Хэнскома, заново не построили: разрушения в Дерри были столь велики, что две библиотеки оставили отдельно стоящими зданиями. Через какое-то время никто из членов Городского совета Дерри уже не мог вспомнить, для чего предназначалась эта стеклянная пуповина. Возможно, только Бен и мог рассказать им, каково это, стоять снаружи холодным январским вечером, хлюпать носом, чувствовать, как в варежках немеют кончики пальцев, и смотреть на людей, которые ходят туда-сюда сквозь зиму, без пальто и окруженные светом. Он мог бы им все это рассказать… но, возможно, о таком не говорят на заседании Городского совета, не рассказывают, каково стоять в холодной темноте и учиться любить свет. Впрочем, все это досужие разговоры, а факты таковы: стеклянный коридор взорвался без всякой на то причины, никто не пострадал (и слава богу, потому что согласно окончательному подсчету количество жертв урагана, обрушившегося в то утро на Дерри, — если говорить только о людях — и так составило шестьдесят семь убитых и более трехсот двадцати раненых), и коридор так и не восстановили. После 31 мая 1985 года, чтобы пройти из детской библиотеки во взрослую, приходилось выходить на улицу. А если шел дождь или снег — надевать пальто.
6
К свету — 10:54, 31 мая 1985 г.
— Подождите. — Билл тяжело дышал. — Мне надо… передохнуть.
— Давай я тебе помогу, — вновь предложил Ричи. Эдди они оставили у логова Паучихи, и об этом никому говорить не хотелось. Но Эдди умер, а Одра была жива… по крайней мере формально.
— Сам справлюсь. — Билл жадно хватал ртом воздух.
— Хрена с два. Только получишь гребаный инфаркт. Давай я тебе помогу, Большой Билл.
— Как твоя го-о-олова?
— Болит, — ответил Ричи. — Не меняй тему.
С неохотой Билл позволил Ричи взять Одру. Могло быть и хуже: Одра была высокой и обычно весила сто сорок фунтов. Но в «Комнате на чердаке» она играла молодую женщину, которую держал заложницей психопат, вообразивший себя политическим террористом. И поскольку сцены на чердаке Фредди Файрстоун хотел отснять первыми, Одре пришлось сесть на жесткую диету — куриное мясо, творог, тунец — и сбросить двадцать фунтов. Однако после того как с ней на руках он отшагал четверть мили (или полмили, или три четверти, кто знал), эти сто двадцать фунтов тянули уже на все двести, а то и больше.
— С-с-спасибо, че-е-ел.
— Пустяки. Следующая очередь — твоя, Стог.
— Бип-бип, Ричи, — ответил Бен, и Билл не смог не улыбнуться. Усталой улыбкой, да и не задержалась она на его лице, но лучше какая-то, чем никакой.
— Куда теперь, Билл? — спросила Беверли. — Вода шумит все сильнее. Очень не хочется здесь утонуть.
— Сейчас прямо, потом налево, — ответил Билл. — Наверное, нам лучше прибавить шагу.
Они шли еще с полчаса, Билл указывал, где поворачивать. Шум воды продолжал нарастать и в конце концов окружил их, и в темноте этот долби-эффект пугал. Билл ощупывал влажную стену на очередном перекрестке, когда вода потекла по его туфлям. Поток был неглубоким, но быстрым.
— Передай мне Одру, — сказал он Бену, который тяжело дышал. — Идем против течения. — Бен осторожно передал Одру Биллу, и тот закинул ее на плечо… так пожарные выносили людей из горящего дома. Если б она запротестовала… дернулась бы… сделала б хоть что-нибудь. — Что со спичками, Бев?
— Немного. Может, полдесятка. Билл… ты знаешь, куда мы идем?
— Думаю, д-д-да, — ответил он. — Пошли.
Он обогнул угол, и они последовали за ним. Вода пенилась, обтекая лодыжки Билла, потом дошла до икр, наконец до бедер. И шум нарастал. Тоннель, по которому они шли, мерно вибрировал. Какое-то время Билл думал, что поток слишком уж мощный, чтобы идти против него, но потом они миновали впускную трубу, через которую в тоннель поступало огромное количество воды — он даже подивился ее бурлящей силе, — и скорость потока заметно упала, хотя глубина продолжала возрастать. Вода…
«Я вижу воду, поступающую по впускной трубе! Вижу ее!»
— Э-э-эй! — закричал Билл. — Вы ч-что-нибудь ви-и-идите?
— В последние пятнадцать минут стало светлее! — крикнула Беверли. — Где мы, Билл? Ты знаешь?
«Думаю, да», — едва не сорвалось с губ Билла.
— Нет. Пошли!
Он полагал, что они должны приближаться к забетонированной части русла Кендускига, которая называлась Каналом… той части, что проходила под центром города и заканчивалась в Бэсси-парк. Но здесь был свет, свет, а никакого света в проходящем под городом Канале быть не могло. Однако в тоннеле становилось все светлее.
У Билла возникли серьезные проблемы с Одрой. Мешал уже не сам поток — скорость заметно упала, — а его глубина. «Скоро она у меня поплывет», — подумал Билл. Он видел Бена по левую руку, а Беверли — по правую. Повернув голову, мог увидеть и Ричи, который шел сзади. На дне тоннеля появился мусор, судя по всему, отдельные кирпичи и их кучки. А впереди что-то торчало из воды, как нос тонущего корабля.
Бен направился к торчащему предмету, дрожа в холодной воде. Мокрая сигарная коробка плыла прямо на него. Коробку он оттолкнул, схватился за торчащий предмет. Его глаза широко раскрылись. Из воды торчала большая вывеска. Он прочитал буквы «АЛ», а ниже «НАЗА». Внезапно он все понял.
— Билл! Ричи! Бев! — крикнул он и расхохотался от удивления.
— Что такое, Бен? — откликнулась Бев.
Схватив вывеску обеими руками, Бен развернул ее. Одной стороной вывеска царапнула по стене. Теперь они могли прочитать «АЛАДДИ» и «НАЗАД В БУДУЩЕЕ».
— Это же вывеска «Аладдина», — заметил Ричи. — Как она?..
— Улица провалилась, — прошептал Билл. У него округлились глаза. Он смотрел вперед. Света там было больше.
— Что, Билл?
— Что, на хрен, произошло?
— Билл? Билл? Что?..
— Все эти дренажные коллекторы! — воскликнул Билл. — Все эти старые дренажные коллекторы! Очередное наводнение! И, думаю, на этот раз…
Он двинулся дальше, приподняв Одру над водой. Бен, Бев и Ричи шли следом. Пять минут спустя Билл поднял голову и увидел синее небо. Он смотрел сквозь трещину в перекрытии тоннеля, трещину, которая, уходя от него, расширялась чуть ли не до семидесяти футов. А из воды впереди торчали островки и целые архипелаги: груды кирпичей, задняя половина «плимута» с открытым багажником, к стене тоннеля, как пьяный, привалился счетчик с парковки с красной табличкой «НАРУШЕНИЕ» над шкалой.
Идти дальше стало крайне затруднительно. То и дело встречались горки и пригорки, и каждый шаг грозил вывихом, а то и переломом лодыжки. Вода неспешно текла на уровне их подмышек.
