— Что ты, наоборот. — По ее щекам бежали слезинки. — Когда ты приехал за мной во Флориду, это было как чудо. И мне так захотелось встретить человека, который любил бы меня, как ты, Раф. Чтобы отправился за мной хоть на край света.
— Ты ошибаешься, — Раф опешил, — я не такой.
— Почему же? — Шейн вырвалась из его рук и уставилась на него своими огромными черными очами. — Разве ты не любишь меня? Разве не любовь ты мне дал, когда я была ребенком?
— Нет. Джеки…
— Все, что ты делал для меня, все было из любви и желания защитить меня. Даже Джеки.
— А Макинтайр?
— Он тоже дал мне чудо. Чудо любви. Не навсегда. Когда — нибудь это будет навсегда. И тогда я никому не позволю отнять это у меня.
— Ты все еще его любишь? — Восторженность Шейн разъедала Рафу душу.
— Всем сердцем. Даже если не полюблю снова, я никогда не забуду ту ночь. — Шейн сцепила пальцы. — Уверена, Элла чувствует то же самое.
— Это пройдет.
— Ты так уверен? Ты упускаешь свой шанс, Раф. И потом будешь сильно жалеть об этом.
— Не знаю, найду ли я слова, которые она захочет услышать. — Его руки сжались в кулаки.
— Тогда действуй. Покажи ей, что ты чувствуешь.
— Ты просишь невозможного.
— Из-за балов? Так их уже и в помине нет. Не нравятся причины, которые привели ее сюда? Думаешь, Элла приехала ради родителей? — Шейн нетерпеливо вздохнула. — Раф, тебе нужна хорошая трепка. Ответь, Элла любит своих родителей?
— Они для нее все.
— И она поставила их под удар, отказывая тебе в поручительстве, пытаясь отвоевать твою любовь? Ты смог бы поступить так же?
Рафа как громом поразило. Шейн права. Элла только по одной причине могла так рисковать судьбой своих родителей. И она кричала об этом с того самого момента, как он во второй раз объявился в ее жизни. Просто он не хотел слушать.
— Да, смеяться последним будет Дональд Монтегю, — скривился Раф.
— Ты о чем?
— В игре «разум против сердца» он сделал ставку на сердце.
— А ты, разумеется, на разум? — Шейн хихикнула.
— Я был уверен, что у меня нет сердца, — он криво ухмыльнулся.
— И это лишний раз доказывает, — Шейн по-детски улыбнулась, — что ты далек от совершенства. Не хочешь обрадовать Эллу?
* * *
Элла стояла на поляне позади родительского дома. Она никогда не проводила здесь столько времени, как после возвращения из Коста-Рики.
Потупившись, она рассматривала свой безымянный палец. На месте, где некогда было кольцо, белела полоска, навевая самые горькие воспоминания. Сердце саднило: так заблуждаться насчет Рафа, насчет «Золушкиных балов»… А ведь так хотелось верить в волшебство, чудеса и сказки… И ни Золушки, ни La Estrella из нее не вышло…
— Так и знал, что найду тебя здесь.
Услышав до боли знакомый голос, Элла подняла голову и замерла: воображение опять сыграло злую шутку?
— Уже и «привет» не скажешь, — вздохнул Раф.
— Ты? — Не веря своим ушам, Элла обернулась. — Как ты здесь оказался? Или это глупый вопрос?
— Очень глупый, amada.
— Я просила не называть меня так! — Она сжала губы.
— А как тебя называть? — Раф подходил все ближе. — Mi alma? Mi corazon? Dulzura
[44] ?
— Прекрати.
— А может, лучше — La Estrella?
— Только не так. — Подбородок Эллы задрожал.
— Почему же? Ты больше не веришь?
— Какая разница. — Элла глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Ты приехал за поручительством?
— Теперь оно ни к чему.
— Понятно. — Значит, Раф уже знает о «Золушкиных балах». Опять разочарование. Она-то думала, что любовь захлестнула его, сметая на пути все преграды — его гнев, недоверие, даже жажду мести. Опять ожидание чуда? — Значит, папа уже переговорил с тобой?
— Еще нет, хотя нам есть о чем поговорить.
— Но ты уже знаешь? Поэтому приехал?
— Что ты имеешь в виду, amada! Что я уже знаю?
— Я имею в виду… — Элла сделала легкий вдох, — что… — Слабая надежда шевельнулась в ее душе. — Папа точно ничего тебе не передал?
— Я только что сказал, мы не говорили с ним. — Раф был нетерпелив. — Что такое? Что случилось?
— Перед прошлым «Золушкиным балом» мои родители решили, что тот будет последним — им уже не по силам организовывать такие грандиозные мероприятия. — Элла растерянно смотрела на Рафа. — Ты правда не знал?
— Madre de Dios! — Раф подскочил к Элле. — Это правда? — прогремел он, схватив ее за плечи. — Ты с самого начала знала, что балов не будет? — Да.
— Почему ты не сказала мне?! Почему держала в секрете, когда я угрожал тебе?!
— Не догадываешься?
— Дьявольщина! Ты полагала, правда разрушит наш хлипкий брак…
— …и ты уйдешь навсегда, — согласилась Элла.
— Ты ошибаешься. Я привязан к тебе так же, как ты ко мне. Если бы я и ушел, то недалеко. Ты испугалась: если балов больше не будет и ты не выйдешь замуж…
— Вот такая вот идиотка. — Элла отвела взгляд.
— Элла…
— Нет! Я не хочу ничего слышать! Вернулся насладиться плодами своих трудов?!
— Ты будешь меня слушать, amada! — Раф насильно повернул ее голову и заставил смотреть в его глаза. — И не спорь! Просто послушай. Оказывается, ты специально отказала мне в поручительстве и была готова потерять дом, но не согласилась на мои требования?
Элле понадобилась вся сила воли, чтобы удержаться и не прильнуть к его груди.
— Так и было. Но потом я сдалась, — призналась Элла. — Папа пытался связаться с тобой, как только мы приехали домой.
— Сообщить, что балам конец?
— Да. — Она прищурилась. — Как я не открыла тебе правды еще в Коста-Рике, не понимаю. Нельзя было ставить благополучие моих родителей под угрозу!
— Ты понимаешь, чем это могло кончиться?! Кстати, я оплатил их закладную.
— Благодарить сейчас не слишком уместно, но я все равно благодарю тебя. — Элла высвободилась из его рук — подальше от искушения. — Теперь каждый имеет то, что хотел…
— И нашему браку пора распасться? — Раф обнял Эллу за талию и притянул к себе. — Так, amada?
— Раф, пожалуйста. У меня нет сил. — По щекам бежали слезы. — Ты получил все, что хотел. Уходи.
— Нет, не уйду. Уехав, ты забрала кое-что мое. Кое-что, о чем я и не знал, пока не потерял.
