Ладонь Эллы сжала что-то золотисто-блестящее и спрятала в складках плиссированной юбки. Билет на бал? Или ему показалось?..
— Ты все-таки нашел меня? — проронила она.
— А как иначе? — Раф приблизился к границе лунного круга, внутри которого стояла Элла. — Ты хочешь меня, mi alma?
— Не смей так меня называть! — В ее разгневанных глазах блеснула молния. — Я тебе не «душа». У тебя нет души.
— Ты права. — Раф усмехнулся. — Но это ничего не меняет. Ты хочешь меня.
Ее ответ прозвучал неожиданно громко в тишине ночи:
— Жаль, что это так! — Затем Элла расправила плечи, лицо вновь стало невозмутимым. Это впечатляло: после такого выпада нелегко так быстро взять себя в руки. — Жаль, я не могу отрицать свои чувства.
Его торжество скрыла темнота.
— Почему же жаль? Я тоже хочу тебя.
От его откровенности содрогнулись воздвигнутые Эллой бастионы, и она в который раз почувствовала себя беспомощной.
— Не веришь? — с вызовом спросил Раф.
— Что-то… не очень. Раф невесело рассмеялся.
— Желания — не свет: щелкнул переключателем раз — и выключил. Или для тебя по-другому?
— Нет.
Какое грустное «нет», бесцветное, опустошенное. Больно было видеть надломленность этой одинокой хрупкой пленницы в тюрьме из лунного света. Но что он может предложить взамен? Опять тюрьму?! Но тюрьму, в которой они разделят плен. Не выдержав бездействия, Раф разорвал световой круг, поймал Эллу за руку и утянул в мгновенно дарующий свободу мрак.
— Желание, mi alma, — это как голод. Его можно унять, только насытившись. — Раф дотронулся до ее полных мягких губ. Они раскрылись, как будто собираясь захватить его палец. Элла откинула голову. Он зажал ее лицо в ладонях, не давая отвернуться. — Нам не унять этого голода друг без друга. Никогда не утолить свою страсть. Вот и сейчас мы умираем, готовые ценой жизни вкусить запретного плода.
— Тогда лучше умереть. — Элла вырвалась. — В отличие от Евы я не поддамся соблазну.
— Вынуждаешь меня искать удовольствия в других краях?
Девушка вздрогнула.
— Значит, поиски жены — это серьезно?
— Мне тридцать пять. Не пора ли?
— Откуда мне знать?! Только вот почему, — Элла оттолкнула его руку, чтобы разорвать связь если не душевную, то хотя бы физическую, — ты пришел сюда? Ты всегда был низкого мнения о «Золушкином бале». Не нашел места получше?
— Я пришел, чтобы выяснить наши отношения. Знаешь ли, трудно идти вперед, если прошлое не осталось… в прошлом.
— И как ты собираешься это сделать? — распалялась Элла.
— Начнем с того, что проведем этот вечер вдвоем. И поговорим.
— Нет, только не сегодня!
Глаза Рафа сузились. В словах Эллы сквозило отчаяние. В чем дело?..
— Но я настаиваю. — Он небрежно пожал плечами. — Не перечь мне. Так будет лучше для тебя самой.
— А если нет? — не отступала Элла, устремив на него немигающий взгляд.
Какая сила и упорство! Элле всегда была свойственна твердость характера. Она не боялась трудностей и, не задумываясь, помогала всем, кто нуждался, — качество, ставшее чуть ли не камнем преткновения в их отношениях. Странно, но ему было приятно, что она осталась верна себе.
— Почему ты появился на сцене именно сейчас, Раф? — вопрошала она. — Столько воды утекло.
— Я так некстати? — невинно поинтересовался он.
— Представь себе. — Ее голос предательски дрогнул.
Раф нахмурился. Опять эта нотка отчаяния. Тут что-то не так. И дело не в нем. Но в чем же?
— Мой приход так подпортил тебе бал?
Или есть другая причина? Ты что-то скрываешь?
Он заметил, как бешено забилась жилка на ее шее.
— Ничего, — прошептала Элла. Смятение исказило ее тонкие черты.
Догадка каленым железом вошла в его сознание.
— Madre de Dios
[6]
! He лги мне! Хотела найти себе мужа сегодня?! — Его руки тисками сдавили ей плечи. — Отвечай!
Элла безмолвствовала, затем подняла голову и пристально взглянула ему в глаза.
— Возмущаешься? А сам? Разве не за этим явился?
Усилием воли Раф ослабил хватку и теперь гладил обнаженные плечи, а не причинял боль. Все идет наперекосяк, но ярость и гнев мешают ему разобраться в причине.
— Почему, Элла? — спросил он спокойнее. — Почему столь безрассудный поступок?
— Безрассудный? Элла Монтегю встречает на «Золушкином балу» мужчину своей мечты — что туг безрассудного? — холодно сказала она, вновь надев маску ледяного равнодушия. — Это нормально.
— Нормально?! — Серебристые глаза гневно заблистали. — Выскочить замуж за человека, которого до этого и в глаза не видела, — нормально? Вздор! Будь моя воля, «Золушкины балы» давно бы канули в Лету.
— Оно и видно. Ты же спишь и видишь, как все летит в тартарары.
— Но пока еще не летит? — Дьявольская улыбка не смягчила выражение его лица.
— Как тебя понимать?
Раф не спешил успокоить ее тревогу:
— Хотелось испытать более цивилизованные средства. Оказалось, они ни на что не годятся. И сейчас я стою перед выбором…
Брови Эллы изумленно поднялись.
— С каких пор ты стал задумываться, прежде чем ударить побольнее? Да неужто в тебе сострадание проснулось?
Раф рывком притянул Эллу к себе. И с неудовольствием отметил, что она смотрела на него без тени страха. А откуда, собственно, мог быть страх? Как бы он ни выходил из себя, она знает, он никогда не обидит ее.
— Если мне чуждо сострадание, вини только себя.
— Теперь ты не сможешь меня в этом убедить, как и в исполнении твоих бесчисленных угроз, — мягко возразила Элла.
— Как бы потом не плакать горючими слезами, — изрек он грозно. — Если я до сих пор не дернул за все ниточки, не принимай это за слабость.
Элла рассмеялась, и ее смех освежил пустыню его души. Было время, он жил ради этого смеха.
— Вот уж слабости за тобой я никогда не замечала. — Оживленное настроение покинуло ее. — Раф, зачем ты здесь — на самом деле?
Настал решающий момент. Что выбрать: отомстить или сначала утолить эту сжигающую их страсть? Одно ее присутствие лишало его спокойствия. Когда они танцевали, уже высеклись первые искры. Раздуть их легко: один поцелуй — и вспыхнет огонь. Что дальше — он-то знает: подбрасывай поленьев — и разгорится пламя. Жаль, ненадолго. Но такова природа огня: как бы жарко ни пылал он, все равно погаснет, умрет и превратится в хладный пепел.
