— Что же ты, договаривай! — Как холод бесплодную долину, мрачная опустошенность сковала Рафа. — «Золушкин бал» способен изменить любого человека, но не меня?
— Не тебя. — Ясные глаза Эллы, сейчас подернутые горечью, в упор смотрели на него. — Ты слишком черств, безжалостен, холоден. Никому не доверяешь, всех подозреваешь, а свои чувства держишь на замке.
Впервые с момента их встречи его строгое лицо осветила широкая улыбка, только усилившая страдания девушки.
— Какой комплимент.
— Вот-вот. — Она сделала попытку оттолкнуть его. — Что для меня черное, для тебя — белое.
— Ну что ж, чтобы пойти на компромисс, счастливее обстоятельства не придумаешь. — Раф вернул голову Эллы на свое плечо.
Элла устала рваться на волю и расслабилась.
— Давай начистоту, Раф. У тебя нет веры. Моей же на двоих не хватит. А бросать дело на волю случая не хочу.
— Что бросать на волю случая? — Раф удивленно поднял бровь.
— А то: как только удовлетворишь свое любопытство, ты обозлишься на себя, да и на меня — и все потому, что одной сумасшедшей лунной ночью потерял голову.
— Любопытство, говоришь? — Внезапная ярость захлестнула Рафа. Он нащупал и приподнял ее грудь, словно взвешивая. — Это зовется любопытством?! — Раф пристально смотрел Элле в глаза, теребя большим пальцем затвердевший сосок. — Не прикидывайся, amada.
Элла тяжело задышала. Можно сколько угодно уповать на небеса, но невозможно скрыть сладкую истому, которую он вызывал к жизни, истому, которая срывала последние покровы благовоспитанности. Элла беспомощно схватила руку Рафа. Когда он к ней прикасался, ее мысли шли вразброд, и Раф знал это, знал и играл на ее беззащитности, чтобы подчеркнуть свою правоту.
— Так нечестно! Я признаю, что хочу тебя. Обжигающая лихорадка, очень похожая на ее собственную, полыхнула в глубине его глаз.
— Да и как бы ты могла отрицать? Твое желание так же очевидно, как и мое. — Раф еще крепче прижал ее бедра к своим. — И я так же уязвим, как и ты.
Элла собралась с силами. Она должна настоять на своем. Уступишь хоть немного — и случится непоправимое.
— Это ничего не меняет. Однажды утром ты откроешь глаза и поймешь: секс не избавил от злости; ты окажешься в ловушке и возненавидишь меня. Постепенно твоя ненависть отравит нашу жизнь. Не стану я ждать неизбежного. Я себе не враг.
— Какая прозорливость, — процедил он.
— Так ты согласен, что пора остановиться? — От этой безжалостной пытки, когда надежда сменялась разочарованием, впору было задохнуться. — Ты отпустишь меня?
Страдание исказило черты Рафа. Очень медленно он покачал головой. На лице появилось выражение непримиримости.
— Если бы я не вызывал у тебя никаких чувств, я бы еще подумал. Не навязываться же…
Жребий брошен, поняла Элла, надеяться на что-то — без толку.
— И ради сиюминутного удовольствия ты готов поступиться нашим будущим?
У Рафа был торжественный вид, словно над ним распростерлась длань судьбы.
— Порой «сейчас» — это все, что нам дано. Кто знает, что принесет завтра. Твое предсказание — лишь один из возможных путей.
— Самый вероятный. Он не спорил.
— За другого ты не выйдешь, — был спокойный и уверенный ответ.
— Выйду! — само собой вырвалось у Эллы, выдавая слишком многое тем, с какой силой и отчаянием это вырвалось.
Замерев, Раф весь обратился в слух.
— Вряд ли ты стремишься к замужеству ради замужества.
Теперь Элла держала язык за зубами. Раф нахмурился.
— Dios! Это и вправду важно для тебя, amada? Зачем тебе понадобился муж?
— Тебя это не касается. Причем давно.
— Сожалею, но уже касается. — На смену его недавней ярости пришла заботливость, едва не погубившая Эллу окончательно.
— Раф, одумайся.
— А что? — мягко спросил он. — Откуда такое рвение надеть ярмо брака на свою белоснежную шейку?
— Какая разница, — отмахнулась она. — Я должна найти мужа, и точка.
— Должна? — Раф свел брови, схватил ее за плечи, морщины у рта обозначились еще резче, когда он ястребиным взглядом смерил ее сверху донизу. — Ты что, беременна? Ищешь папочку? Поэтому так не терпится замуж?
— Не пори чушь!
Тревога разом покинула его.
— Отрадно. Ребенок осложнил бы дело.
— Чужого ребенка растить не стал бы?
Раф с философским видом пожал плечами.
— В любом случае он был бы не чужим, а нашим.
Легкость, с которой он отнесся к такой возможности, изумила Эллу.
— Тогда что?
— Сложность связана с неразрешенными вопросами, которые существуют между нами, — терпеливо объяснил он. — Нам и без того есть из-за чего поломать копья. Согласись.
Она промолчала.
— Все, amada. Хочешь получить муженька в эту ночь — выходи за меня. Если нет — я навсегда уйду из твоей жизни. Решай.
— А если твоя кандидатура меня не устраивает?
Его глаза потемнели.
— Другая не пройдет.
И, как ни крути, Раф прав: он, и только он, ей нужен. Опять видеться с ним, чувствовать его объятия, поцелуи… Что решать?.. Выйти за него или куковать свой век одной…
Словно поняв, что Элла стоит на распутье, Раф вдруг выпустил ее и отступил на шаг, точно говоря, что больше оказывать давление не станет.
Полночный сумрак окутал его. Элла угадывала его силуэт, высокий, стройный, мускулистый, но едва различала черты лица, лишь глаза сверкали серебром в ночи. Глаза эти смотрели на Эллу с невозмутимым спокойствием, готовые принять любой вердикт: откажет — он уйдет, и в самом деле, твердил ей внутренний голос, она никогда его больше не увидит. А если согласится?.. Во что превратится ее жизнь? Прежней она не будет — это уж точно.
Элла закрыла глаза. В конце концов имеет значение только то, что она любит Рафа всем сердцем, всей душой. А ведь «Золушкин бал» не обманул ее надежд — дал ей возможность найти свое «женское счастье». Лишь протяни руку и возьми то, что предлагает Раф. Лишь протяни руку…
Элла медленно открыла глаза. Она решилась;
— Да, Раф, я стану твоей женой.
Глава третья
Получив согласие и не давая девушке времени передумать, Раф схватил ее за руку и потащил к ярко освещенному дому.
Было поздно. Сад опустел. Пока они скрывались на поляне, гости почти уже разошлись.
— Где мы поженимся? — коротко спросил Раф, когда они проходили через столовую.
