Колдун, вероятно, устал, потому что прыгал и кричал уже без злости. Может, все закончилось бы миром, но тут на поляну вышел шатаясь окровавленный неандерталец. Он захрипел и опустился на руки соплеменникам. Из горла его вырывались отдельные слова. Некоторые из них были Пашке знакомы:
– Хррк... слом, маса-вакаса слом... хррк кана... он-бор-мот.
Пашка с ужасом понял, что неандерталец попал в засаду, которую устроил злобный Медведь.
– Я же предупреждал, – сказал Пашка. – Теперь вам всем нужно отсюда уйти.
Лучше бы он молчал! И кто его тянул за язык?
Неандертальцы вспомнили, что у них есть пленник, и стали поглядывать на Пашку. А раненый злобно зарычал и сказал, что этого смокного смыча надо было хрркнуть, как члика. Он протянул к Пашке громадные лапы, но, к счастью, силы оставили его, и он потерял сознание.
Зато ожил колдун. Он вновь начал вопить, и, послушавшись его, неандертальцы, точно как в старинной книжке об африканских дикарях, подтащили Пашку к сухому дереву и привязали к стволу гибкими лианами.
От этих чу воняло псиной, по их шерсти прыгали блохи и ползали какие-то мелкие насекомые.
К Пашкиным ногам сложили кучу хвороста. С ним собирались сделать то же, что сделали английские оккупанты с отважной девушкой Жанной д'Арк, то есть сжечь на костре!
Молодая, но уродливая неандерталка притащила деревянную раму, на которую был натянут кусок кожи, и начала бить палкой по этому барабану. Значит, они уже музыку придумали!
Из костра, который весело горел в тени скал, колдун вытащил головню и поднес к Пашкиному носу, но сразу поджигать хворост не стал, а решил сперва поколдовать. Видно, хотел, чтобы из Пашки получился славный жареный мальчик.
– Я костлявый, – сказал Пашка колдуну. – Шпот-смык ам-ам не годится.
– Хррк – да, – ответил колдун. – Ам-ам не надо. Чу шпотов не ам-ам.
«Ну, хоть есть меня не будут, уже приятнее», – подумал Пашка.
Наконец колдун произнес все нужные колдовские слова и, поплясав на радость своим соплеменникам, завизжал, словно его режут. Потом поднес головню к хворосту.
Тут уж Пашке стало не до шуток.
– Прекратите сейчас же! – закричал он.
В ответ неандертальцы загоготали.
– Я буду жаловаться! Вызовите ко мне вашего главного начальника!
Колдун дотронулся головней до хвороста. Хворостины были сухие, тонкие, они занялись сразу, и пошел белый дым.
– Мама! – завопил Пашка. – Мамочка! Что же это творится?!
Глава одиннадцатая
ПРИШЕЛЕЦ БЕРЕНДЕЙ
Разумеется, мамочка не появилась. И как назло, никого из соплеменников рядом!
– Дикари! – закричал Пашка. – Обезьяны паршивые!
Обожгло коленку – это огонек лизнул, ласково так, если смотреть со стороны, и очень больно, если коленка твоя.
Неандертальцы прыгали и вопили от радости, и Пашкиных слез никто не видел, а плача не слышал.
И, наверное, сгорел бы Пашка, если бы неожиданно не появился человек. Именно человек, хотя он совсем не был похож на человека. Это было странное существо – большое, с сиреневым лицом и руками, в плаще, достающем до земли, и в высоком шлеме с гребнем, усыпанном драгоценными камнями.
Глаза у пришельца были светло-зелеными, и на темном сиреневом лице они горели, как елочные лампочки.
Правда, Пашка рассмотрел все это лишь потом, когда его мучения кончились. В тот момент он лишь увидел сквозь дым высокую темную фигуру и даже не сообразил, что пришло его спасение.
– Прах! – громко и спокойно произнесло существо. Голос у пришельца был таким глубоким и звучным, словно рождался не в гортани, а где-то в глубине земли под ногами и выходил наружу через какой-то туннель.
Неандертальцы присели, закрыв головы руками, словно ожидая удара сверху.
Высокий человек в плаще шагнул к Пашке, который уже почти ничего не видел сквозь удушливый дым и кашлял так, будто глотка вот-вот разорвется.
Пашка не заметил, что сделал этот человек, но дым рассеялся почти сразу. Мановением руки пришелец разрезал путы, которыми Пашка был примотан к дереву. Пашка сделал несколько шагов вперед, но не удержался на ногах и упал спасителю на руки.
– Спасибо, – сказал он слабым голосом, – за помощь...
– Если бы я чуть-чуть опоздал, – ответил незнакомец на хорошем галактическом языке – космоязе, – то мне достался бы только уголек. Давай отойдем отсюда, чтобы не мешать чу собираться в путь.
Пашка не хотел показывать перед незнакомцем свою слабость, но чувствовал он себя ужасно. Это только в приключенческих романах герои получают молотком по голове, саблей по щеке и ядром в грудь, а затем продолжают сражаться как ни в чем не бывало.
Неправда! У Пашки была обожжена нога, колени и икры расцарапаны, легкие разрывались от дыма. Не каждый спокойно перенесет такое приключение. Вас когда-нибудь привязывали к дереву? Разводили под вами огонь, чтобы живьем поджарить? То-то.
– Тити, – сказал неандертальцам Пашкин спаситель. – Тупу там. Свери, свери, свери люяп-люяп!
После этой длинной речи незнакомца, который явно был здесь своим человеком, неандертальцы разбрелись по поляне и начали собирать необходимые вещи. Ведь даже у самого последнего неандертальца есть ценные и незаменимые предметы. Например, острый камень, любимая палка, медвежья шкура, которая досталась от дедушки...
Старый седой неандерталец подошел к пришельцу, склонился перед ним так, что коснулся земли костяшками пальцев, и сказал несколько слов. Потом протянул шарик, который неандертальцы сорвали с Пашкиной шеи.
– Пас, – сказал пришелец и дотронулся пальцем до плеча неандертальца. Тот улыбнулся, показав все свои зубищи. Видно, его похвалили за то, что Пашку не поджарили.
Но все оказалось сложнее.
Когда Пашка и его спаситель отошли за скалу, незнакомец спросил:
– Ты путешественник во времени?
– Я прохожу учебную практику, – ответил Пашка.
Он сразу сообразил, что встретил культурного человека. Может быть, это даже и не человек, а сиреневая кожа – просто скафандр, но существо культурное: знает иностранные языки и не только вытащило Пашку из пламени, но и не прочь с ним поговорить.
– Это очень рискованно, – сказал человек, – отправлять детей на практику в одиночку.
– Я уже не ребенок, – заявил Пашка.
Пришелец кивнул. У него была такая манера – делать вид, что соглашаешься, а на самом деле не слушать возражений.
– И в чем же вы практикуетесь? – спросил пришелец.
– Это историческая практика. Школьная историческая практика. Я должен разгадать тайну. Почему неандертальцы исчезли, а люди остались?
