Она не оглянулась. Она боялась, что если оглянется и увидит его смертельно опасный, пристальный взгляд, то снова попадет под его чары и лишится способности делать то, что должна. Даже сейчас, пока она бросала ему вызов, ее тело дрожало — и самое отвратительное в том, что она бросала вызов собственным, самым потаенным желаниям.
Она нашла белое платье, которое оказалось испачканным, с порванным кружевом. Смятое, оно лежало у камня. Казалось, прошло несколько тысячелетий с тех пор, как он снял его с нее.
С тех пор произошло столько событий. Изменились миры.
Она ощущала его пристальный взгляд, но не повернулась, чтобы посмотреть на него.
Обнаженный Кариф легко вскочил на ноги. Как древний воин пустыни…
Обняв Жасмин, он заставил ее повернуться к нему лицом и встретить его взгляд:
— Что такое? Что произошло?
— Спасибо тебе за эти прекрасные дни в пустыне, — прошептала она, чувствуя, как ее сердце разбивается и кровоточит в груди. — Я никогда их не забуду.
— Наше время еще не вышло.
Дрожа, Жасмин закрыла глаза. Ей легче говорить, когда она не смотрит в его красивое, мужественное лицо, не видит его чувственных губ и этих невероятно голубых глаз. При виде него ее сердце каждый раз умирает.
— Все кончено, — прошептала она. — Нас больше нет.
Она почувствовала, как он тряхнул ее, крепко, до боли сжал ее в объятиях:
— Посмотри на меня!
Она не могла открыть глаза.
— Посмотри на меня!
Вынужденная повиноваться, она открыла глаза. Его лицо потемнело от ярости.
— Ты моя, Жасмин, до тех пор, пока я хочу тебя.
У нее пересохло в горле. Как жаль, что это не может быть правдой, не может длиться вечно или хотя бы еще одну ночь!
— Как? — хрипло ответила она. — Как я могу быть твоей, Кариф?
Его глаза потемнели и остыли, стали похожи на ледяную бездну в холодном арктическом море.
— Ты много лет назад связала свою судьбу со мной.
— Кариф…
— Ты не выйдешь за него замуж завтра. Еще слишком рано!
Она страдальчески посмотрела на него:
— Тогда что я, по-твоему, должна сделать? Бросить Умара у алтаря? Стать твоей любовницей? Погубить собственную семью?
Он стиснул зубы:
— Мы сохраним наши отношения в тайне…
— Во дворце такое невозможно! — крикнула она. — Здесь в пустыне — может быть… Когда рядом твои преданные слуги, мы на короткое время скроемся от чужих глаз. Но тебе, как и мне, хорошо известно, что в королевском дворце секретов нет. О нас уже, вероятно, и так распускают слухи. Я уже причинила своей семье столько горя, а теперь еще и моя младшая сестра оказалась беременной… Как мои родители будут ходить по улице с поднятой головой, если я позволю себе стать твоей… шлюхой? — процедила она сквозь зубы.
— Никто не посмеет так тебя называть! — прорычал он. — К тебе будут уважительно относиться, как к моей… к моей…
— К кому? Как к твоей жене? Мы не можем оставаться женатыми. Ты знаешь, что не можем!
Он сверкнул глазами:
— Я могу сделать так, как пожелаю. Я король.
Жасмин услышала слабый шум вертолета над пустыней, и на этот раз у нее не осталось сомнений. Тряхнув головой, она резко рассмеялась:
— Ты человек с чувством долга. И у тебя меньше свободы, чем у самого жалкого слуги в твоем дворце!
— Жасмин…
— Нет! — закричала она. — Я не могу отказаться от помолвки. Умар подвергнется унижению. Репутация моей семьи будет разрушена. Сначала скандал из-за меня, потом беременность Нимы, — мои родители даже не смогут выйти из дома!
— Почему тебе есть до них дело после того, как они поступили с тобой?
— Потому что я люблю их. Потому что… — она подняла голову, слезы наполнили ее глаза, — они моя единственная семья. Они, Умар и его дети. Я не могу быть причиной их позора, став твоей шлюхой!
— Не произноси этого слова! Я убью любого, кто так тебя назовет!
— Любого? — У нее сдавило горло, она хрипло рассмеялась: — Ты убьешь собственных подданных за то, что они говорят правду?
Он сжал ее плечи:
— Это неправда, и ты знаешь об этом!
Она на миг закрыла глаза, стараясь собраться с силами и перевести дыхание:
— А как еще назвать женщину, которая, будучи помолвленной с другим, ведет себя так, как я?
— Ты не сделала ничего дурного. Ты моя жена.
— Отпусти меня, Кариф, — прошептала она. — Освободи меня.
Он посмотрел на нее. Сколько в его взгляде было мужского собственнического чувства!
— Я смогу защитить тебя, Жасмин.
— Как? — прошептала она и покачала головой. — Даже ты не способен творить чудеса…
— Уже чудо, что ты здесь со мной. — Он обнял ее лицо ладонями и взглянул на нее. — И я не позволю тебе уйти. Не сейчас.
Она кожей чувствовала прикосновение его загрубевших пальцев. Ощущала его обнаженное тело, такое разгоряченное, сильное и мускулистое. Знала, как сильно он хочет ее. Чувствовала его необузданную власть, когда Кариф припал к ее губам.
Он целовал ее с силой и одновременно с нежностью. Убеждая ее. Заставляя не только силой своей чувственной власти, но и силой ее собственного желания.
Когда Кариф наконец отпустил Жасмин, тихий стон вырвался из ее горла. Она, как в тумане, уставилась на любимого мужчину, ощущая тепло и мягкий свет от его близости.
Его поцелуй покорял ее сильнее тысяч слов.
Выдохнув, Кариф прижал ее к обнаженной груди, гладя по голове и чувствуя, что она сдается.
— Ты моя, Жасмин, — тихо, едва слышно, произнес он в ее волосы. — А я твой.
В душе раздался тихий крик о том, что она не принадлежит ему и он никогда не будет принадлежать ей. Вернувшись в Шафар с Карифом как его тайная любовница, Жасмин подвергнет риску все, что ей дорого, — каждого, кого любит.
Но она не могла позволить ему отпустить ее. Не сейчас. Не сейчас!
Она закрыла глаза, пока он ее обнимал.
«Будь что будет», — подумала Жасмин.
Как-нибудь они отыщут способ быть вместе немного дольше, не причиняя вреда никому. Только вот удастся ли?
Шум вертолета все возрастал. Она увидела кружащийся у входа в пещеру песок, разлетавшийся от лопастей приземляющегося на соседнее плато вертолета.
Жасмин оттолкнула Карифа:
— Одевайся! Мы не можем позволить, чтобы твои люди увидели тебя обнаженным… наедине со мной.
Он фыркнул от смеха:
