— Садись, я приготовлю тебе выпить.
— Спасибо, — ответил Рамон, прошел в гостиную, снял пиджак.
Даже не посмотрев в ее сторону, он небрежно кинул его на спинку стула.
Кэти была окончательно сбита с толку его поведением, но, в
конце концов, если он снял пиджак, значит, намеревается задержаться. Когда она
вернулась из кухни с бокалом, он стоял спиной к ней, засунув руки в карманы, и
смотрел в окно. Он повернулся, услышав ее шаги, и впервые Кэти увидела глубокие
морщины усталости вокруг его глаз и рта.
— Рамон, ты выглядишь измученным! Он освободил галстук и
взял бокал, протянутый ему Кэти.
— Кэти, я пришел сюда не обсуждать состояние моего здоровья,
— сухо произнес он.
— Да, я знаю, — вздохнула Кэти. Он был холодный, далекий и,
как почувствовала Кэти, все еще в ярости.
— Ты даже не хочешь мне помочь? — вслух высказала она то,
что думала.
Его темные глаза оставались безучастными.
— В чем? Я уже говорил тебе, что могу предложить очень
немного, если ты станешь моей женой. Честность между нами входит в то малое,
что я обещаю. Всегда. Я ожидаю того же и от тебя.
Молча кивнув головой, Кэти отвернулась от него, схватилась
за спинку стула — она поняла, что от мужчины, стоящего около нее, никакой
поддержки ожидать не приходится. Он ее не простил. Сделав глубокий вдох, Кэти
прикрыла глаза.
— Рамон, в четверг, в церкви, я… я подумала, что ты набожный
католик. И тогда я решила, что если это так, то светский развод для тебя не
действителен. Вот почему я сказала, что венчалась в католической церкви и была
разведена. Это все правда. Я была разведена, но Дэвид умер.
Голос позади нее прозвучал холодно и бесстрастно:
— Я знаю.
У Кэти онемели пальцы — так она сжала спинку стула.
— Ты знаешь? Но откуда?
— Не делай из меня дурака. Однажды ты сказала, что я
напоминаю кого-то, чья смерть принесла тебе огромное облегчение. Когда ты
рассказывала о своем бывшем муже, ты упомянула, что я на него похож. Я
предположил, что ты вряд ли знала двух мужчин, которые бы напоминали меня.
Кроме того, ты совершенно не умеешь лгать.
Его полное безразличие разрывало сердце Кэти.
— Я понимаю, — сказала она.
Ее душили слезы. Очевидно, Рамон не хочет той, что была
женой другого, и не важно, разведена она или вдова. Понимая, что в дальнейшем
ей придется казнить себя за то, что она позволила себе сказать это, Кэти
прошептала:
— Ты не мог бы объяснить мне, почему ты все еще сердишься на
меня, после того что я только что сказала тебе? Я понимаю — ты в ярости, только
я не совсем понимаю почему, и…
Он схватил ее за плечи и повернул к себе, его пальцы
впивались в ее тело.
— Потому что я люблю тебя, — выдавил он. — И за эти два дня
прошел семь кругов ада. — Его голос звучал так хрипло, что, казалось, он
усилием воли вырывал из груди эти слова. — Я люблю тебя, и около сорока восьми
часов я ждал твоего звонка, умирая с каждым часом твоего молчания.
Улыбаясь сквозь слезы, Кэти коснулась его щеки, подбородка,
стараясь успокоить его:
— Эти дни для меня были просто ужасными… Он сжал ее в
объятиях с неистовой силой. Его руки нетерпеливо ласкали ее шею, спину, грудь,
скользнули вниз, крепко прижимая ее к возбужденной мужской плоти. Кэти
инстинктивно пошевелила бедрами, и Рамон застонал от переполнявшего его
желания. Он сжал ее голову, их рты были слиты, его язык колебался в такт
возбуждающим движениям Кэти.
Наконец он оторвался от ее рта и начал, торопясь, покрывать
поцелуями ее лицо, глаза, шею.
— Ты сводишь меня с ума! Ты знаешь об этом! — шептал он.
Но Кэти не могла отвечать. Она погрузилась в океан
наслаждения, отдаваясь его волнам. Кэти начала медленно возвращаться к
действительности, только когда почувствовала, что поцелуи Рамона ослабли, а
затем и совсем прекратились. Ощущая себя покинутой, она прижалась щекой к его
груди.
Рука Рамона ласково коснулась ее щеки, Кэти подняла глаза,
блестящие от слез, очарованная той новой нежностью, которая появилась в его
лице.
— Кэти, я бы женился на тебе, даже если бы ты венчалась с
этим животным в каждой церкви на земле, а потом разводилась с ним в каждом суде.
Кэти с трудом узнала в хриплом шепоте свой голос:
— Я думала, что ты разъярился из-за того, что я позволила
тебе полюбить меня и не сказала о своем замужестве. Он покачал головой:
— Меня разозлила твоя ложь. Ты сказала, что твой муж жив,
чтобы легче было отказать мне — ты не хотела стать моей женой. Я понимал, что
ты напугана своим внезапным чувством ко мне. А я не мог оставаться здесь
дольше, чтобы побороть твой страх. Я был взбешен от своего бессилия.
Кэти приподнялась на цыпочки и поцеловала его в теплые
чуткие губы, но, когда он попытался сжать ее в объятиях, она отстранилась,
чтобы не искушать себя:
— Кажется, мне лучше переговорить со своими родителями,
прежде чем я совсем потеряю разум. Не считая сегодняшнего, у нас осталось всего
три дня, чтобы выиграть сражение.
Кэти подошла к кофейному столику, подняла телефонную трубку
и стала набирать номер. Взглянув на Рамона, она сказала:
— Я собиралась сказать, что мы приедем к ним, но мне
кажется, будет лучше пригласить их сюда. — Она смущенно улыбнулась. — Они могут
выгнать тебя вон из своего дома, но не из моего.
Она гладила его по взъерошенным волосам, одновременно
пытаясь придумать, как начать. Когда мать наконец ответила, Кэти окончательно
растерялась:
— Привет, мам! Это я.
— Кэти, что-нибудь случилось? Половина десятого!
— Нет, ничего не случилось… — Она сделала паузу. — Если еще
не очень поздно, я надеюсь, что вы с папой сможете приехать ко мне на бокал
вина. Мать рассмеялась:
— Думаю, что сможем. Мы как раз вернулись с ужина в клубе.
Нам не помешает поужинать еще раз.
Кэти мучительно думала, как подготовить родителей, и,
пытаясь задержать мать у телефона, сказала:
— Только вино захвати, пожалуйста, с собой. У меня нет
ничего, кроме виски.
— Очаровательное приглашение, дорогая! Что еще привозить?
— Транквилизаторы и нюхательную соль, — невнятно
пробормотала Кэти.
— Что, прости, дорогая?
