— И ты сам веришь в то, что говоришь? Тогда, извини, ты
очень низкого обо мне мнения.
Отвернувшись от окаменевшего Рамона, Кэти подошла к
сводчатым дверям, ведущим в правую половину гостиной, и заглянула внутрь. Две
спальни, одна большая — в передней части дома, и другая, поменьше, — в глубине.
— Из окон обеих спален прекрасный вид, — объявила она.
— Ни в одном из окон не вставлены стекла, — кратко отозвался
Рамон.
Кэти не обратила на это внимания и подошла к другой двери.
Как будто бы ванная, предположила она с горькой усмешкой, увидев ржавую
раковину. Она невольно вспомнила мраморную ванну в доме родителей. В ее
квартире тоже неплохая. Она храбро отогнала эти воспоминания и щелкнула
выключателем.
— В доме есть электричество! — пришла она в восторг.
— Которое не включено, — огрызнулся Рамон. Кэти понимала,
что говорит, как продавщица, расхваливающая негодный товар, но не могла себя
остановить.
— А здесь, должно быть, кухня, — сказала она, пройдя к
старомодной фарфоровой раковине, стоящей на стальных ножках. — И есть горячая и
холодная вода. — Чтобы доказать это, она дотронулась до крана.
— Ни той и ни другой, — сказал Рамон бесстрастным голосом,
наблюдая за ней из двери. — Кран не работает.
Кэти попыталась собраться с духом, чтобы повернуться и
посмотреть ему в глаза, но задержалась у широкого грязного окна над раковиной.
— Рамон, — выдохнула она, — кем бы ни был тот, кто построил
этот дом, но ему этот вид нравился так же сильно, как и мне. — Прямо перед ней
простирались зеленые холмы, склоны которых были покрыты желтыми и розовыми
цветами.
Когда она отвернулась от раковины, на ее лице появилось
выражение подлинного восхищения.
— Это потрясающе, действительно потрясающе! Я буду мыть
тарелки и любоваться этим пейзажем.
Ее взгляд нетерпеливо скользнул по огромной прямоугольной
кухне. Одновременно это была и терраса: две стены были застеклены. В центре
кухни стоял грубый деревянный стол со стульями.
— Можно будет есть и смотреть в обоих направлениях, —
объявила она, заметив слабый, неуверенный свет в глазах Рамона. — Слушай, эта
кухня может стать светлой и просторной!
Старательно избегая смотреть на изорванный линолеум, Кэти
повернулась и пошла обратно в гостиную. Она подошла к большому окну и слегка
стерла грязь. Небольшое пятно стало пятном в мир.
— Я вижу деревню! — в благоговении воскликнула она. — Я даже
могу разглядеть церковь. Отсюда, сверху, все это кажется игрушечной деревенькой
с почтовой открытки. Эти окна, должно быть, специально расположены так, чтобы
отовсюду можно было увидеть что-нибудь прекрасное. И знаешь что? — Не
подозревая, что Рамон подошел к ней, Кэти резко повернулась и коснулась лицом
его груди. — У этого дома есть реальные возможности! — Она встретила
скептическое выражение на его лице яркой улыбкой. — Все, что нужно, — как следует
все отмыть, покрасить и повесить новые занавески.
— А также пригласить армию плотников, — едко ответил Рамон.
— А еще лучше — квалифицированного поджигателя.
— Ну хорошо — свежая покраска, новые занавески, химикаты и
ты с молотком и гвоздями. — Она прикусила губу, когда у нее появилась
беспокойная мысль. — Ты действительно умеешь плотничать?
Впервые за то время, когда они появились в доме, Кэти
заметила, как слабая улыбка коснулась его красивого лица.
— Полагаю, что знаю о плотничьих работах ровно столько же,
сколько ты о том, как шьют занавески.
— Замечательно! — сказала Кэти, у которой были достаточно
туманные представления о том, как шить занавески. — Тогда у тебя не будет
проблем с мелочами типа дверей, не так ли?
Казалось, что Рамон колеблется, затем он скользнул
презрительным взглядом по запущенной комнате. Черты его лица потяжелели.
Кэти положила руку на его плечо:
— Этот дом может стать уютным и светлым. Я понимаю, как ты
смущен тем, что я увидела его в таком состоянии, но это лишь сделает его еще
более дорогим для нас, когда мы приведем его в божеский вид. Я действительно
буду рада помочь тебе восстановить его, честное слово, Рамон, — умоляюще
прошептала она, когда он просто уставился на нее. — Ну, пожалуйста, сделай это
ради меня.
— Сделать это ради тебя? — закричал он, хватаясь за голову.
— Сделать ради тебя? — Без предупреждения он бросился к ней, и Кэти очутилась в
его крепких объятиях. — Я знал, что не должен был привозить тебя в Пуэрто-Рико,
Кэти, — сказал он охрипшим голосом. — Я понимал, что это эгоистично с моей
стороны, но тем не менее я это сделал. И теперь я понимаю, что должен отправить
тебя домой. Я знаю это, — сказал он, переводя неровное дыхание. — Но, прости
меня. Господи, я не вынесу этого!
Кэти обняла его за талию и прижалась к его могучей груди.
— Я не хочу возвращаться домой, я хочу остаться здесь, с
тобой. — И вдруг она поняла, что действительно хочет этого.
Она услышала, как он затаил дыхание, внезапно весь напрягся.
Он медленно отстранился и ласково приподнял ее голову.
— Почему? — прошептал он, а его черные глаза пристально
всматривались в нее. — Почему ты хочешь остаться здесь со мной?
Лучезарная улыбка осветила лицо Кэти.
— Потому что я смогу доказать тебе, что этот дом сможет
стать домом твоей мечты!
Ее ответ вызвал у него необъяснимую печаль, которая омрачила
его лицо. Она сохранилась, когда Рамон медленно наклонил к Кэти голову.
— Вот истинная причина, по которой ты хочешь остаться здесь
со мной, Кэти. — Его теплые и дразнящие губы обрушились на нее, его руки легли
ей на плечи, а затем скользнули по спине.
У Кэти в предвкушении ласк затрепетал каждый нерв. Казалось,
что прошли недели, а не дни, с тех пор как Рамон целовал и ласкал ее с
неистовой страстью. Теперь он умышленно тянул время, заставляя ее ждать,
поддразнивая ее. Но Кэти не хотела, чтобы ее дразнили и подвергали танталовым
мукам. Обвив руками его шею, она прильнула к его могучему телу и страстно
поцеловала, пытаясь заставить его потерять над собой контроль. Она
почувствовала растущее давление его бедер, но, как бы желая еще больше
возбудить ее, Рамон отнял губы от ее губ и начал целовать уголок ее рта, водить
губами вниз по щеке, к чувствительной коже шеи, а затем снова вверх,
возвращаясь к уху.
— Не надо! — умоляюще вскрикнула Кэти, трепеща от страстного
желания. — Не дразни меня, Рамон. Не сейчас.
Она сказала это, но не хотела, чтобы он послушался. В ответ
его губы накинулись на нее с неистовым голодом и грубой настойчивостью, которая
превосходила ее собственную. Его руки прижимали ее, скользили по затылку и по
плечам, ласкали ее жаждущую грудь, а затем спустились ниже, прижимая ее к своим
напряженным бедрам.
