В ее голове роились вопросы, и она начала с наименее
важного:
— И куда мы теперь?
Рамон обнял ее за плечи, играя маленькими бирюзовыми
сережками в ее ушах.
— Пока мы будем обедать, замужняя дочь Рафаэля приготовит
тебе свободную спальню. Я-то думал, что ты останешься в этом доме, но он совсем
не пригоден для жилья. Кроме того, я совсем забыл о том, что тебе нужна
компаньонка, хорошо, что Рафаэль напомнил.
— Компаньонка! Ты имеешь в виду…. — возмутилась Кэти.
— Это необходимо, — помог ей Рамон.
— Я собиралась сказать, что это звучит по-викториански
архаично и, в конце концов, глупо.
— Верно. Но в нашем случае без этого не обойтись. Брови Кэти
поползли вверх.
— В каком случае?
— Кэти, здесь — провинция. Каждый шаг — пища для сплетен. Я
холостяк, следовательно, являюсь объектом пристального внимания.
— Это я и так поняла из того, что сказал сеньор Виллегас, —
резко заметила Кэти.
У Рамона дрогнули губы, но он это никак не прокомментировал.
— Конечно же, за моей невестой тоже будут следить десятки
глаз. К тому же ты — американка, следовательно, мишень для критики. Здесь
многие очень невысокого мнения о морали американских женщин. На лице Кэти явно
читалась борьба. Ее высокие скулы порозовели, а голубые глаза яростно сверкали.
Рамон успокоил ее, прижав к себе и коснувшись губами ее виска:
— Под «компаньонкой»я не имел в виду злобную старую мымру,
которая будет ходить за тобой по пятам. Я только лишь хотел сказать, что ты не
можешь жить одна. Иначе в тот же миг, когда я переступлю порог твоего дома,
сплетницы скажут, что мы легли в постель, и все этому поверят. Сейчас тебе
наплевать, но скоро эта деревня станет твоим домом. И тебе скорее всего не
понравится, если даже спустя много лет ты не сможешь пройти по деревне, чтобы
люди не шептались за твоей спиной.
— Я по-прежнему против этой идеи, из принципа, — сказала
Кэти, но уже не так убежденно, потому что Рамон нежно исследовал ее ухо.
От его приглушенного смеха у Кэти по спине пробежала дрожь.
— А я-то надеялся, что ты против этой идеи, поскольку
компаньонка помешает нам быть наедине.
— И из-за этого тоже, — лукаво согласилась Кэти. Рамон
искренне развеселился:
— Я собираюсь жить у Рафаэля. Дом Габриэлы всего лишь в миле
от него. — Проведя рукой по ее мягкой щеке, а потом по волосам, он хрипло
произнес:
— Мы сможем найти время и место для того, чтобы встречаться
и…
Кэти улыбнулась, гадая, научится ли она когда-нибудь
понимать его. Это уникальное сочетание нежности и силы, необузданной мужской
жажды и спокойного знания и опыта в области секса и потрясающего самообладания.
Неудивительно, что она была смущена с первого дня их знакомства. Этих качеств
она не встречала прежде ни у кого.
Гарсия остановился около деревенской площади.
— Мне показалось, что ты бы предпочла прогуляться, —
объяснил Рамон, помогая ей выйти из машины. — Гарсия отвезет твои вещи в дом
Габриэлы, а затем вернется к себе в Маягуэс.
Солнце начинало садиться, небо уже окрасилось в
золотисто-красные тона, когда они пересекли площадь, в центре которой
возвышалась величественная старинная испанская церковь.
— Вот здесь мы будем с тобой венчаться, — сказал Рамон.
Кэти посмотрела на церковь, а также на маленькие здания,
окружавшие ее со всех сторон. Испанское влияние сказывалось в сводчатой форме
дверей, окон и в черных металлических решетках, которыми были украшены витрины
магазинов. В этих магазинах продавалось все — от свежего хлеба до маленьких,
замысловато вырезанных статуэток святых. Повсюду были цветы: они свешивались с
балконов и окон, росли в огромных кадках перед домами, и многообразие их красок
дополняло очарование маленькой площади.
По площади прогуливались туристы с фотоаппаратами, некоторые
останавливались взглянуть на витрины или сидели в кафе, потягивая прохладные
спиртные напитки и глазея на деревенских жителей.
Кэти бросила взгляд на Рамона, который шел рядом с ней,
повесив пиджак на плечо. Несмотря на его внешнее спокойствие, Кэти все время
улавливала тревогу, с которой он ожидал ее первую реакцию на свою деревню.
— Она прекрасна, — честно сказала она. — Очень живописна и
очаровательна.
Беглый взгляд, который он бросил на нее, был подозрительным.
— Но крошечная и совсем не такая, как ты ее представляла.
— Куда более комфортабельная, чем я ожидала, — упрямо
возразила Кэти. — Здесь даже есть центральный магазин. И, — добавила она
шутливо, — здесь целых две гостиницы! Я поражена.
Похвалы не достигли цели, но замечание про гостиницы,
кажется, помогло. Усмехнувшись, он положил руку ей на талию и притянул к себе,
чтобы быстро, но крепко обнять.
— Большой Дом, — сказал он, кивнув в сторону старинной
причудливой трехэтажной гостиницы с чугунными решетками на балконах. — Предмет
его гордости — десять комнат для гостей. В другой только семь, но есть
маленькая гостиная и намного лучше стол. Там мы и пообедаем.
В ресторане было пять столиков, четыре из них занимали
туристы, которые смеялись и болтали. Кэти и Рамон заняли свободный. Официант
зажег свечу в центре стола, покрытого скатертью в красно-белую клетку, и принял
заказ. Рамон откинулся на стуле и улыбнулся Кэти, которая глядела на него с
недоумением.
— Ну и как тебе здесь? — спросил он.
— Я все пытаюсь понять, где ты до этого жил и чем занимался.
Ты не работал на своей ферме, иначе тебе не пришлось бы жить у Рафаэля.
Рамон ответил медленно и очень осторожно:
— В прошлом я жил недалеко от Маягуэса и работал на
компанию, которая потерпела банкротство.
— Эта компания занималась фермерским бизнесом? — спросила
Кэти.
Рамон поколебался и затем кивнул:
— Среди прочего она занималась и консервированием. Еще до того
как познакомиться с тобой, я решил, что, вместо того чтобы перейти в другую
компанию, я буду работать на собственной ферме, чтобы не платить кому-то за то,
что смогу сделать сам. В течение ближайших двух недель какое-то время я
собираюсь посвятить компании, а оставшееся — потрудиться с людьми, которые
будут чинить наш дом.
Наш дом. От этой фразы у Кэти сжалось сердце. Это прозвучало
так странно. Так окончательно. Отведя глаза, она играла с бокалом, вращая его в
пальцах.
