Кэти начала пятиться к двери, а он наступал. Да она сошла с
ума, впустив его в квартиру! Изнасилует, а то и убьет в придачу, вот чем это
кончится! Она вздрогнула, когда ее спина коснулась двери. Рамон остановился в
шаге от нее:
— Если бы вы хотели освободиться от мужчин, как говорите, то
не пошли бы ночью в бар, где вы столкнулись с этим человеком. Вы не знаете,
чего хотите.
— Я знаю, что уже поздно, — сказала Кэти дрожащим голосом. —
И я знаю, что хочу, чтобы вы ушли.
Он прищурился, глядя на нее, но его голос смягчился, когда
он спросил:
— Вы боитесь меня?
— Нет, — солгала Кэти. Он удовлетворенно кивнул:
— Тогда вы не будете против, если я приглашу вас завтра
пойти со мной в зоопарк?
Кэти могла сказать, что у нее нет ни малейшего желания
куда-либо идти с ним… Нет, сейчас лучше соглашаться на что угодно, лишь бы он
убрался отсюда…
— Хорошо, — сказала она. — Во сколько?
— Я зайду за вами в десять утра.
Когда дверь за ним захлопнулась, Кэти почувствовала себя
пружиной, которую скручивали все туже и туже, как будто кто-то хотел
посмотреть, до какого предела ее можно закрутить, прежде чем она сломается. Она
нырнула в постель и уставилась в потолок. У нее достаточно проблем, не хватало только
латиноамериканца с зоопарком. Вспомнив сцену с Робом, Кэти в отчаянии зарылась
головой в подушку. Нет, к черту все! А завтра, конечно, надо пораньше удрать из
дому. К родителям. Давно пора их навестить.
Глава 3
На следующее утро в восемь часов ее глубокий сон был прерван
звоном будильника. Зачем она его поставила на такую рань в субботу? Кэти сонно
нащупала будильник и заставила его заткнуться.
Было уже девять, когда она снова открыла глаза. Свет потоком
лился в ее украшенную цветочными узорами спальню. «О Господи! Через час
припрется этот потомок конкистадоров!»
Пулей вылетев из постели, Кэти метнулась в душ.
Положительно, все было против нес: вода слишком медленно смывала пену, фен
целую вечность сушил волосы. Когда наконец вскипит чайник?! Кэти металась по
комнате, в поспешных сборах оставляя ящики открытыми. Успела! Темно-синие
брючки, верх с белым кантом — в тон, шелковый шарф на волосы…
На ходу застегивая дорожную сумку, Кэти выбежала из дома в
девять тридцать пять. Ее встретило солнечное майское утро. Кэти подошла к
машине, шаря по кармашкам сумки.
— Черт! — выдохнула она и опустила сумку на землю около
машины, роясь в ней. Она бросила нервный взгляд на поток машин на улице, ожидая
увидеть старый грузовик, с грохотом въезжающий во двор. — Куда делись эти
чертовы ключи?!
Ее нервы были до того напряжены, что, когда чья-то рука
легла на ее плечо, Кэти едва сдержала крик.
— Они у меня, — спокойно произнес глубокий голос. Кэти
повернулась, полная испуга и ярости:
— Какое право вы имеете шпионить за мной?
— Я просто ждал вас, — ответил Рамон. — Вот ваши ключи. Я
случайно положил их к себе в карман вчера вечером.
Он протянул ей ключи вместе с розой на длинном стебле. Кэти
схватила их, тщательно избегая даже прикасаться к темно-красному цветку.
— Возьмите розу, — тихо попросил он, не убирая руки. — Это
для вас.
— Оставьте меня! Здесь не Пуэрто-Рико, и не нужно мне ваших
роз!
Рамон не сдвинулся с места.
— Я же сказала, что мне это не нужно! — Кэти в бессильной
ярости защелкнула замок на сумке и нечаянно выбила розу из его руки.
Вид прекрасного цветка, валяющегося на сером бетоне, вызвал
у Кэти угрызения совести, она смущенно взглянула на Рамона. Его гордое лицо
было спокойным, на нем не отражалось ни ярости, ни осуждения — только глубокое
сожаление.
Кэти отвела глаза. Тьфу, как все мерзко получилось! А он,
похоже, постарался ради нее: аккуратный черный наряд — рубашка с короткими
рукавами и строгие брюки, запах дорогого одеколона… И так тщательно выбрит. Чем
он, собственно, заслужил эти грубые выходки? Цветок валялся на асфальте, Кэти
захотелось разреветься.
— Рамон, извините меня.
Она подняла цветок и с мольбой взглянула на сдержанное лицо
Рамона.
— Спасибо вам. И если вы еще хотите, я пойду с вами в
зоопарк, как обещала. — Кэти сделала паузу для глубокого вздоха. — Но я хочу,
чтобы вы поняли — вы не должны… — Она в смущении замолкла, когда в его глазах
заплясали озорные огоньки.
Он произнес с едва заметной усмешкой:
— Я предложил вам пока только цветок и поход в зоопарк. Руку
и сердце пока не предлагал.
Внезапно Кэти поймала себя на том, что улыбается ему.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Ну, теперь мы пойдем? — поинтересовался он.
— Да, но сначала я отнесу домой сумку. Рамон взял сумку у
нее из рук:
— Я отнесу сам.
Когда они вошли в квартиру, она забрала сумку и направилась
в спальню. Вопрос Рамона остановил ее:
— Вы из-за меня пытались убежать? Кэти повернулась в дверях:
— Не только. После прошлой ночи мне надо было уехать от
всего и от всех хотя бы на время.
— И что же вы собирались делать? Ее губы дрогнули в
печальной улыбке.
— То же, что и многие независимые самоуверенные американки,
когда они не могут справиться с собой, — бежать к мамочке с папочкой.
Пять минут спустя они вышли из дома и направились к автостоянке.
Кэти размахивала дорогой камерой, которую она держала в левой руке.
— Это фотоаппарат, — сообщила она.
— Я знаю, — подтвердил он с насмешливой серьезностью. — Они
есть даже в Пуэрто-Рико.
Кэти расхохоталась и покачала головой:
— Никогда не знала, что я такая противная американка.
Остановившись около изящного «бьюика», Рамон открыл дверцу
рядом с водительским местом.
— Очень симпатичная американка, — тихо сказал он и добавил:
— Садись.
К своему стыду, Кэти успокоилась, когда поняла, что они
поедут на машине. Трястись по автостраде на развалюхе-грузовике было не по ней.
— Ваш грузовик опять сломался? — спросила она, когда они
плавно выехали с автостоянки и влились в интенсивный субботний поток машин.
