Кэти улыбнулась ему через плечо и кивнула. Вынув полотенца
из оберточной бумаги, она начала их расправлять.
— До сих пор не понимаю, как ты умудрилась купить все это на
те деньги, которые я тебе дал, — заметил он.
— Я же говорила, — радостно сказала Кэти, — что я
фантастически ловкая транжирка.
— А также и лгунья.
Кэти круто повернулась, чувствуя, что охвативший ее страх
перерастает в панику. Лицо Рамона, несмотря на безразличный голос, было
искажено беспощадной яростью.
— Сколько своих денег ты потратила? У Кэти пересохло во рту.
— Совсем немного. Сотню долларов. Его глаза сузились, как
острие ножа.
— Я спросил тебя сколько!
— Две, две сотни.
— Солжешь еще один раз, — вкрадчиво предупредил он, — и я
сделаю так, что твой первый муж покажется тебе святым.
От этой угрозы Кэти помертвела от страха.
— Около трех тысяч долларов. Следующий вопрос хлестнул ее
как кнут:
— Почему?
— Потому что я… не хотела чувствовать себя обязанной
выходить за тебя замуж.
Явная боль мгновенно исказила черты его лица, потом все тело
будто застыло.
— Завтра в два часа Гарсия отвезет тебя в аэропорт. У него
будет чек на ту сумму, которую ты потратила. Нет необходимости давать
объяснения Габриэле и Эдуарде. Они уже знают, что ты уезжаешь.
Кэти с трудом перевела дыхание:
— Ты действительно собираешься отправить меня назад только
лишь потому, что я купила несколько вещей для дома?!
— Потому что я просил тебя не делать этого, — жестко
поправил он.
— И только, только за это? За непослушание? Кэти
почувствовала себя так, как будто ее избили. Ее мозг отказывался понимать. Он,
должно быть, сошел с ума. Мужчина, которого, как ей казалось, она знала,
никогда не поступил бы с ней так. И за такую малость.
Кэти медленно, с трудом передвигая ноги, направилась к
двери. Когда она проходила мимо Рамона, она взглянула на него, и ее глаза
потемнели от боли и разочарования.
— И только за это… — пробормотала она и оцепенело покачала
головой. — Нет! — вскрикнула она, когда его руки обхватили ее и с силой прижали
к твердой как гранит груди.
Его глаза блеснули, а лицо побелело от гнева.
— В тебе нет ничего, кроме нетерпеливого тела и пустого
сердца, — яростно прошипел он. — Неужели ты думала, что я доведен до такого
отчаяния твоим телом, что приму краткосрочную ссуду нашей связи и назову ее браком?
Он оттолкнул Кэти, как будто брезговал касаться ее, и пошел
к двери. Открывая ее, он заговорил. Его голос был холоден:
— Если ты не получишь деньги по чеку, который тебе даст
Гарсия, в течение двух недель, я вытащу все отсюда и сожгу.
Кэти щелкнула замком на последнем чемодане и отнесла его в
спальню, поставив рядом с пятью остальными. Больше нечего было делать, только
спать.
Она села на кровать в доме Габриэлы и вяло огляделась
вокруг. Она мечтала о времени, чтобы подумать, и вот теперь оно у нее есть. Всю
свою оставшуюся жизнь она проведет, гадая, упустила ли она шанс быть потрясающе
счастливой или избежала кошмара. Кэти взглянула в зеркало, на нее смотрело
печальное лицо — отражение ее переживаний.
Габриэла спала, а Эдуарде после ужина сразу же ушел. Кэти
вздрогнула, вспоминая этот отвратительный ужин. Никто не проронил ни слова.
Эдуарде ел в яростном молчании, а Габриэла, бледная как смерть, пыталась
улыбнуться Кэти, утешая ее. Кэти, не способная проглотить ни кусочка,
старательно избегала взгляда Эдуарде и виновато смотрела на несчастную
Габриэлу. Когда они поужинали, Эдуарде откинул волосы назад и с глубоким
возмущением посмотрел на Кэти.
— Примите мои поздравления, — произнес он сквозь стиснутые
зубы. — Вам удалось стереть в порошок великолепного человека. Этого не
удавалось даже его собственному отцу, хотя он очень старался. А у вас
получилось.
Затем он гордо вышел…
Кэти машинально взглянула на пластмассовые часы, стоявшие
около постели, и услышала, как открылась, а потом захлопнулась входная дверь.
Тяжелые шаги Эдуарде стучали прямо по направлению к ее спальне. Она поспешно
провела кончиками пальцев по щекам, затем взглянула на Эдуарде, чей силуэт
вырисовывался в дверном проеме. Она приподняла голову со слабым вызовом, когда
он приблизился к кровати, на которой она сидела.
Протягивая ей большой кожаный фотоальбом, он холодно сказал:
— Вот человек, которого в глазах жителей этой деревни вы
низвели до уровня нищего. Кэти в оцепенении взяла альбом.
— Откройте его, — проговорил Эдуарде. — Он принадлежит
Рафаэлю и его жене. Они хотят, чтобы вы увидели его до отъезда.
Кэти сглотнула:
— Здесь вместе с ними Рамон?
— Нет, — отрезал Эдуарде.
Когда он ушел, Кэти открыла альбом. В нем не было
фотографий, он был наполнен дюжинами и дюжинами журнальных и газетных вырезок.
Ее глаза устремились на первую, и руки начали дрожать. Это была газетная
фотография. Рамон стоял перед десятком микрофонов, когда выступал на Всемирной
конференции предпринимателей.
— О Боже! — прошептала она. — О мой Бог!
Обрывки материалов нахлынули на нее, фотографии Рамона
закружились перед глазами. Красивое лицо Рамона было серьезным, когда он
говорил с арабскими нефтяными шейхами; Рамон, откинувшийся в кресле, за столом
для переговоров с международными лидерами делового мира; Рамон с портфелем в
руке, поднимающийся по трапу реактивного самолета с золотыми буквами «Гальварра
интернэшнл» на борту…
Кэти попыталась прочитать статьи, но ее смятенное сознание
могло улавливать лишь обрывки фраз:
…Обладающий потрясающим даром вести переговоры, Гальварра
стал инициатором приобретений, которые подняли «Гальварра интернэшнл» до
статуса финансовой империи… Свободно владеющий испанским, французским,
итальянским, английским и немецким… Окончил Гарвардский университет… Магистр… Дочерние
компании раскиданы по всему миру… Врожденно замкнутый человек, против любых
вторжений прессы в свою личную жизнь…
Рамон в смокинге, играющий в казино в Монте-Карло, в то
время как ослепительная блондинка обворожительно улыбается ему. Рамон, прислонившийся
к перилам своей огромной океанской яхты, а легкий ветерок треплет его волосы.
Многие фотографии свидетельствовали о его нежелании
фотографироваться, так как были размытыми, очевидно, пересняты с увеличением.
