— Не так уверена, — поспешно исправилась она. Он
одобрительно кивнул:
— Хорошо, что вы заставили его подождать. К своему стыду,
Кэти почувствовала, что у нее покраснели щеки. Падре Грегорио тоже заметил это.
Его пушистые брови взлетели, и он всмотрелся в ее лицо через свои золотые очки.
— Или Рамон заставил вас подождать? — хитро спросил он.
В этот момент несколько туристов вошли в церковь.
— Пойдемте, мы можем закончить наш разговор снаружи, —
сказал он.
Они вышли на площадь.
— Что вы теперь собираетесь делать?
Кэти прикусила губу и взглянула в сторону магазина.
— Я полагаю, — сказала она с трудом, — что отнесу назад
вещи, которые здесь купила, и скажу, что Рамон не… — споткнулась она на слове,
— позволяет оставить их.
Падре Грегорио запрокинул голову, и вся площадь огласилась
его хохотом. Несколько жителей деревни, выходящих с покупками из магазинов,
повернулись, чтобы взглянуть на него.
— Позволяет или не позволяет… Это звучит обнадеживающе, —
рассмеялся он. Затем покачал головой:
— Не думаю, что Рамон захочет, чтобы вы сделали это. Он не
захочет выкупить свою гордость ценой вашей. Тем не менее вы можете это
предложить. Это поможет ему убедиться в том, что вы действительно
раскаиваетесь.
Кэти наклонилась к нему с беспечной, дразнящей улыбкой:
— Вы все еще считаете, что мне недостает кротости,
послушания и уважения к власти?
— Я искренне надеюсь на это, — тепло сказал он, глядя на ее
сверкающее лицо. — Как Рамон достаточно прямо дал мне понять, у него нет
желания жениться на коккер-спаниеле.
Улыбка Кэти погасла.
— Теперь у него нет желания жениться на мне.
— Вы хотите, чтобы я был с вами, когда вы будете
разговаривать с ним?
После минутного размышления Кэти покачала головой:
— Это было то, о чем я собиралась вас попросить, когда шла в
церковь. Я была напугана его гневом, и он действительно пригрозил, что Дэвид
покажется мне святым.
— Рамон поднял на вас руку?
— Нет.
У падре Грегорио дрогнули губы.
— Если он не ударил вас вчера, я уверен, что он никогда
этого не сделает.
— Полагаю, что я всегда это знала, — согласилась Кэти. —
Хотя я очень испугалась Рамона вчера и была напугана сегодня из-за воспоминаний
о Дэвиде.
Падре Грегорио, заложив руки за спину, с одобрением обвел
взором горы, небо, деревню и ее жителей.
— Жизнь может быть настолько хороша, насколько вы ей
позволите, Кэтрин. Но вы должны совершать обмен с жизнью. Вы отдаете ей что-то
и получаете что-то от нее, потом вы снова отдаете и опять получаете взамен.
Жизнь плохо обходится с теми, кто пытается только брать и ничего не отдает
взамен. Они возвращаются с пустыми руками, и им все труднее начать наконец
жить. С каждой попыткой растут разочарование и досада. — Он задумчиво
улыбнулся. — Если вы больше не боитесь, что Рамон ударит вас, то полагаю, что я
больше не нужен вам?
— Думаю, да, — согласилась Кэти. Тут она увидела Гарсию —
она совсем забыла о нем! — стоящего около «роллса» со скрещенными на груди
руками и следящего за каждым ее движением. — Мне кажется, что Рамон велел
Гарсии убрать меня с острова, и если я пропущу самолет, то этот человек засунет
меня или на корабль, или в ящик, или в бутылку, но выполнит то, что ему велел
Рамон. Как вы думаете, вам удастся убедить его отвезти меня назад к Габриэле и
объяснить ему, что я хочу сделать Рамону сюрприз, и чтобы он не говорил о том,
что я не уехала?
— Мне кажется, что я смогу с этим справиться, — сказал
священник, взял ее под локоть и повел к машине. — Человек «с самомнением и
непогрешимый» вполне сможет запугать бедного шофера.
— Прошу прощения за то, что я наговорила, — с раскаянием
произнесла Кэти.
Голубые глаза падре Грегорио смеялись.
— После сорока лет эти качества обычно расцветают пышным
цветом. Не побоюсь признаться, что с тех пор как вы мне сказали об этом, я
несколько раз заглядывал себе в душу, пытаясь понять, были ли вы правы.
— Именно этим вы и занимались, когда я нарушила ваши
размышления?
На его лицо набежала тень.
— Это был момент глубокой скорби, Кэтрин. Я видел вас в
машине Рамона и знал, что вы уезжаете. Я надеялся и молился, что прежде чем это
случится, вы осознаете, что происходит в вашем сердце. Несмотря на то что вы
говорили или делали, я чувствовал, что вы любите его. А теперь давайте
посмотрим, удастся ли мне убедить преданного Гарсию, что в интересах Рамона ему
следовало бы ослушаться его приказа.
Когда «роллс» въехал во двор Габриэлы, Кэти обдумывала, не
попросить ли Гарсию о том, чтобы он отвез ее прямо в дом Рамона. Проблема
заключалась в том, что, возможно, Рамон не вернется туда в течение нескольких
дней, и Кэти не представляла, как найдет его. Габриэла сможет помочь ей, пока
Эдуарде не узнает о том, что Кэти не улетела.
Она подняла руку, чтобы постучать, но дверь распахнулась
сама. Перед ней была не Габриэла, а Эдуарде, непреклонный и угрожающий.
— Вы не уехали?
— Нет, я… — умоляюще начала Кэти, но не успела закончить,
потому что оказалась в медвежьих объятиях Эдуарде.
— Габриэла говорила мне, что я в тебе ошибался. То есть что
ты… замечательная, — сердито прошептал он.
Обняв Кэти за плечи, он потащил ее в гостиную к сияющей от
счастья Габриэле.
— Она говорила, что у тебя есть мужество, — резко заявил он.
— Тебе придется им запастись, чтобы встретиться с Рамоном… Он будет вдвое
яростнее и — не надейся — не станет поддаваться.
— Как ты думаешь, куда он может пойти вечером? — храбро
спросила Кэти.
Рамон стоял, опираясь о стол, в своем кабинете. На его лице
не отражалось никаких эмоций, когда Мигель и четверо аудиторов, сидевшие на
роскошном диване, обсуждали бумаги о банкротстве, которые они подготовили.
Взгляд Рамона был устремлен в окно его высотного офиса в
Сан-Хуане, когда он увидел реактивный самолет, взлетающий по широкой дуге в
голубое небо. Посмотрев на часы, он понял, что это был самолет Кэти. Он
провожал его взглядом, пока самолет не превратился в серебристую точку на
горизонте.
— Как ты, собственно, и предполагал, Рамон, — заговорил
Мигель, — нет необходимости заявлять о банкротстве. У тебя достаточно денег,
чтобы покрыть все задолженности. Банки, ссудившие тебе деньги, которые ты, в
свою очередь, ссудил корпорации, лишают тебя права пользоваться островом,
домами, самолетом, яхтой, коллекцией произведений искусства и прочим. Они
получат обратно свои деньги, продав это с аукциона. Единственной твоей личной
непогашенной задолженностью являются два здания, которые ты строил в Чикаго и
Сент-Луисе.
