Глаза Рамона стали стеклянными.
— Нет необходимости в мальчишнике. Я забыл сказать, что не
женюсь в воскресенье. Кэти… изменила решение.
Рамон весь ушел в документы, избегая изумленного сочувствия,
которое, как он знал, было написано на лице его друга.
— Иди и отметь мой «успех» за нас двоих. Я хочу просмотреть
документы на это здание.
Некоторое время спустя Рамон увидел мальчика, стоящего перед
его столом и держащего два белых бумажных пакета.
— Кто-то позвонил снизу и заказал сандвичи, сэр, — сказал
он, с трепетом разглядывая роскошный кабинет.
— Просто положи их туда. — Рамон кивнул в сторону стола и
рассеянно полез во внутренний карман пиджака. Он достал бумажник и заглянул в
него в поисках долларовой банкноты мальчику на чай.
Оказалось, что самого меньшего достоинства у него была
пятидолларовая банкнота Кэти. Он не собирался разлучаться с ней и сложил ее
пополам, затем еще раз пополам, чтобы отличить от остальных денег, которые были
в бумажнике. Это была память о рыжеволосом ангеле со смеющимися голубыми
глазами, и он хранил ее, как сокровище.
Рамон почувствовал, что его сердце разрывается на кусочки,
когда медленно вытащил деньги Кэти из своего бумажника.
Его пальцы судорожно сжали банкноту, а затем он заставил
себя расстаться с ней, точно так же, как он заставил себя расстаться с Кэти. Он
раскрыл руку и отдал скомканную банкноту посыльному.
Когда он ушел, Рамон взглянул на бумажник. Больше нет денег
Кэти. И Кэти тоже нет. Он опять стал безумно богатым человеком.
В нем забурлил горький гнев, и руки сами сжались в кулаки.
Ударить бы кого-нибудь, разнести что-нибудь в щепки!
Глава 20
Эдуарде провел рукой по темным вьющимся волосам и взглянул
на Кэти — на ней просто не было лица!
— Охранник сказал, что он покинул здание три часа назад, в
девять часов. Гарсия заехал за ним на «роллсе», но ни Гарсия, ни Рамон не
вернулись на виллу в Маягуэсе. Если только Рамон не в доме в старом Сан-Хуане.
Кэти мучилась мрачными мыслями.
— Ты думаешь, Гарсия сказал Рамону, что я не уехала, и тот
просто отказывается отвечать на звонки?
Взгляд Эдуарде был полон насмешливого презрения.
— Поверь мне, если бы Рамон знал, что ты все еще здесь, он
бы не стал прятаться от тебя, а обрушился на этот дом как сорок дьяволов.
— Эдуарде, — сказала Габриэла с сердитым вздохом, — ты
пугаешь Кэти. Она и так нервничает.
Засунув руки в задние карманы, Эдуарде прекратил расхаживать
и остановился, глядя на Кэти.
— Кэти, я действительно не знаю, где он может быть. Его нет
ни в одном из его домов, нет у Рафаэля. Я не знаю, где еще он смог бы
переночевать.
Кэти попыталась не обращать внимания на болезненный укол
ревности, который она испытала, думая, что, возможно, Рамон решил провести ночь
в объятиях красотки, с которой он был часто изображен на журнальных вырезках.
— Я была уверена, что он поедет домой, — сказала она. — Ты
точно уверен в том, что его там нет?
— Я говорил тебе, что был там. Было только
пол-одиннадцатого, слишком рано для него, чтобы лечь спать, но внутри не было
света.
Кэти в безрадостных раздумьях склонила голову:
— Если все так изменилось, то я должна туда поехать, там я
смогу почувствовать себя ближе к нему.
— Кэти! — решительно сказала Габриэла. — Я знаю, о чем ты
думаешь, но ты не права. Он не отправится к другой женщине сегодня ночью.
Кэти была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить
сомневающийся взгляд Эдуарде, брошенный на жену.
— Ты стучал, когда подошел к дому? — спросила Кэти. Эдуарде
повернулся к ней:
— Зачем мне стучать в дверь темного, пустого дома? Кроме
того, Рамон должен был увидеть свет фар. Он бы вышел, чтобы посмотреть, кто
там.
Кэти нахмурилась:
— Я думала, что ты постучал. — Она встала с такой
решительностью, которой раньше в ней не было, а затем сказала:
— Я думаю, что мне надо поехать туда.
— Кэти, его там нет, но если ты настаиваешь на том, чтобы
поехать, я поеду с тобой.
— Со мной все будет хорошо, — успокоила его Кэти.
— Я не хочу, чтобы ты говорила с ним наедине, — упорствовал
Эдуарде. — Я видел, в какой ярости он был вчера, я был с ним и…
— Я тоже была с ним, — мягко напомнила Кэти. — И я уверена,
что все будет в порядке. Сейчас он не будет таким, как вчера.
Эдуарде залез в карман, вытащил ключи от машины и протянул
их Кэти.
— Если бы я хоть на минуту поверил, что он там, я поехал бы
с тобой. Но его там нет. Тебе лучше подождать до завтра, чтобы поговорить с
ним.
— Завтра прилетят мои родители, — отчаянно сказала Кэти.
Она посмотрела на часы, которые угрожающе тикали на стене.
— Уже за полночь, уже утро субботы. Моя свадьба в
воскресенье, то есть завтра.
Чтобы Рамон не увидел свет от фар, Кэти проехала последние
сотни ярдов с выключенными фарами. Если Рамон здесь, подумала она, то с ее
стороны будет лучше подъехать незаметно. И особенно потому, что она не хотела
сталкиваться с возбужденным Рамоном на ступеньках.
Сквозь качающиеся ветки деревьев пробивался луч света, и
сердце Кэти забилось от радости, когда она притормозила около дома. Она шла по
залитой лунным светом кирпичной дорожке, и с каждым шагом ее все сильнее
охватывала дрожь. В спальне горела лампа!
Кэти дотронулась до двери, бормоча несвязную молитву о том,
чтобы она не была заперта, потому что ключа у нее не было, и облегченно
вздохнула, когда она легко распахнулась. Гостиная была погружена во тьму, но из
открытой двери в спальню струился мягкий свет от лампы.
Вот он. Кэти стащила свитер и кинула его на пол. Она
пробежала дрожащими руками по облегающему платью светло-коричневого цвета,
которое она выбрала несколько часов назад с целью помучить Рамона и ослабить
его сопротивление. Оно было с глубоким вырезом, на узких лентах, спина
фактически обнажена. Она пригладила длинные распущенные волосы и тихо пошла
вперед.
У двери в спальню Кэти остановилась — ее сердце стучало, как
после долгого бега.
Рамон лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись
в потолок. Его белая рубашка была расстегнута, и он даже не потрудился снять
ботинки. У него был такой несчастный вид, что Кэти затрепетала от жалости.
