К вечеру розы начали увядать, и это было нормально. Дорис понимала, что так случается со всеми цветами, и каждый упавший лепесток был для нее нежным напоминанием о том, что скоро, может быть, завтра, а может, через неделю, придет и ее время. Откроется тоннель, и она пойдет к свету, чувствуя, что ее разум чист и безоблачен, как усыпанное звездами ночное небо.
Глава двадцать четвертая
Собачья жизнь
Ник сразу понял: в Нашвилле что-то не так. В таком огромном городе не могло не быть призраков, но их нигде не было видно. Они нашли брошенное жилище, старую фабрику, ставшую частью Страны. Повсюду были видны следы присутствия людей, но помещение было совершенно безлюдным.
— Может, они все нашли монеты и отправились туда, куда должны были отправиться? — спросил Джонни-О.
— А может, их взяла в плен Мэри, — предположил Чарли.
— А может, и еще что похуже, — сказала Цин.
По реакции Кудзу каждый мог бы решить, что ее предположение недалеко от истины. Конечно, Кудзу не был тренированной служебной собакой, но нюх у него был все равно куда сильней, чем у человека. Когда Цин подвела его к зданию, пес завыл, уперся всеми четырьмя лапами и попятился. Даже близко ко входу Кудзу подходить отказался. В воздухе действительно было что-то странное. Ощущение было такое, что в здании случилось что-то ужасное. В общем, потребовалась помощь Нюхача. Мальчик, носивший такое странное прозвище, примкнул к армии Шоколадного людоеда в Чаттануге. Он обладал таким тонким нюхом, что чуял даже вещи, запаха не имевшие. Нюхач мог, к примеру, учуять, если кто-нибудь при нем слишком усиленно думал (по его словам, от головы тогда шел запах, похожий на вонь горящего абажура настольной лампы). У призрака, наделенного такими способностями, логично было бы предположить наличие огромного носа, но ничего такого на лице Нюхача не наблюдалось. Нос был обычным, слегка вздернутым.
— Дело не в размере носа, — пояснил Нюхач. — Дело в глубине полости.
У самого Нюхача носовая полость, похоже, заканчивалась где-то в районе пяток. Но как бы там ни было, когда он чихал, то мог забрызгать слизью всю комнату. Слизь была призрачной и отличалась от обычной тем, что никогда не высыхала.
Его привели к зданию фабрики, и он, подобно Кудзу, не захотел входить в дверь. Но, по крайней мере, в отличие от собаки, он мог объяснить почему.
— Здесь пахнет страданием, — сказал он. — Это место им просто переполнено.
Он указал на юго-запад, примерно туда, где был Мемфис.
— Следы того, кто был здесь, ведут туда.
— Вот это замечательно, — сказала Цин, пытавшаяся успокоить Кудзу, прекратившего выть и начавшего скулить.
— Кто бы здесь ни побывал, надеюсь, мы с ним не встретимся по дороге, — добавил Ник.
Кто бы ни побывал на старой фабрике, он был достаточно страшен, раз Нюхач испугался его. Через некоторое время оказалось, что мальчик дезертировал, не желая, видимо, идти по следам неизвестного чудовища.
Цин просто хотелось поскорей покинуть город. По ее мнению, чем раньше отправится поезд, тем лучше. Но у Шоколадного людоеда, как всегда, была своя повестка дня, и всем пришлось задержаться. Ник сказал, что хочет поискать призраков, которым, возможно, удалось избежать участи остальных, но это была неправда. У него было очередное секретное поручение для Цин. Задание было чрезвычайно важным, и когда Цин впоследствии вспоминала о нем, она поняла, что для Ника, вероятно, ничего более серьезного в то время не существовало.
Вернувшись после неудавшейся миссии в здании старой фабрики, Цин потеряла Кудзу. Обычно пес не любил ходить куда-либо без хозяйки, но, возможно, он учуял что-то необычное. Возможно, что-то нехорошее.
В конце концов, собака нашлась в штабном вагоне, который по совместительству выполнял роль резиденции Шоколадного людоеда. Пес стоял возле Ника и слизывал с его руки шоколад.
— Кудзу! Ко мне! — сказала Цин.
Пес неохотно оставил руку и медленно затрусил к хозяйке.
— Кудзу всегда был хорошим другом, правда? — спросил Ник.
— Лучшим другом, — сказала Цин.
— Я знаю, он тебе дорог. Мне кажется, я понимаю, почему ты сделала то, что сделала. В смысле, украла его у плохого человека.
Цин опустилась на колени и принялась чесать шею Кудзу.
— Это нужно было сделать. Я избавила его от того, что хуже смерти.
— Может быть, может быть… Но факт остается фактом: ты вырвала живое существо из мира живых.
Цин подняла голову и посмотрела на Ника, сидевшего в испачканном шоколадом кресле. Интересно, подумала она, это мое воображение или он действительно испачкан шоколадом больше, чем вчера?
— Позволь мне спросить тебя кое о чем, Цин. Это очень важно.
Ник наклонился, чтобы она лучше его слышала.
— Когда ты взяла Кудзу, ты перенесла сюда его дух или в Стране оказалась вся собака?
— Мне кажется, вся собака, сэр, — сказала Цин. — В смысле, непохоже было, чтобы я вырвала из бедняги душу или что-то такое. Я его схватила, втащила через дыру, как обычно. Никакой мертвой собаки, оставшейся по ту сторону дыры, я не видела. Я его сюда перенесла целиком, с душой и телом.
Кудзу лег на пол и перевернулся на спину, подставив живот. Цин почесала его, и пес заурчал, как котенок.
— Он не спал девять месяцев, как люди, потому что так и не умер.
— Значит… — сказал Людоед. — Он был живым, прежде чем ты забрала его… а теперь он умер.
— Да, точно. Теперь он призрак, как все мы. Он не стареет, не болеет, не меняется. И светится, как мы.
— И все же, забрав его сюда, ты совершила дурной поступок.
Цин не понравилось то, к чему клонил Ник.
— То, что я сделала, немногим хуже других моих поступков, — сказала она, защищаясь. — Не хуже того, что ты меня заставляешь делать. Сэр, — добавила Цин спустя пару секунд, не слишком охотно.
— Нет, это куда хуже. Я думаю, ты и сама знаешь.
— Может, и так, но с тех пор много воды утекло. Теперь уже ничего не поделаешь.
— Нет, это не так, — сказал Ник спокойным и тихим голосом.
Цин окончательно расхотелось продолжать разговор.
— Так, Кудзу, пошли отсюда.
Она оторвала собаку от пола и заставила встать на ноги. Сделав это, Цин направилась к двери.
— Вернись немедленно, — потребовал Людоед.
Цин не подчинилась.
— Это приказ, — добавил он грозно.
Цин остановилась у самой двери и резко повернулись к нему.
— Можешь приказывать мне что угодно, но с Кудзу я ничего делать не буду. Это мой пес, а не твой!
— Если хочешь, чтобы в дальнейшем все было хорошо, — сказал Ник все тем же спокойным голосом, — придется поместить Кудзу в мир живых, как те цветы, что мы вернули вчера.
