Когда-нибудь она, возможно, и поверит, но явно не сегодня. Мать снова повернулась к Уильяму.
– Его слабоумие – наказание за мои грехи. Припадок Уильяма… – Миссис Вике всхлипнула. – В этом повинен твой отец, – сказала она, покачав головой. Затем мать вздохнула и направилась к двери. – Няня побудет с ним, пока он не проснется. А тебе, Шарлотта, необходимо привести в порядок свои волосы. Аккуратность – это тоже дело богоугодное, – заметила она и, повернувшись, снова посмотрела на неподвижно лежавшего Уильяма. – Учись на моих грехах, Шарлотта, и не повторяй родительских ошибок. За твои грехи будут расплачиваться твои дети.
С этими словами она покинула комнату, и Шарлотта окончательно убедилась в том, что вся вина за случившееся лежит исключительно на ней. Отец очень часто устраивал ночные кутежи то в одной, то в другой иностранной концессии Шанхая. Однако приступы у Уильяма случались далеко не каждую ночь в отсутствие отца. Она могла припомнить как минимум с десяток случаев, когда ночные оргии родителя никак не отразились на здоровье брата. Но как часто Шарлотта проводила ночь, предаваясь пороку? И ответ на этот вопрос напрашивался сам собой!
Мысль об этом привела ее в трепет. Неужели это действительно кара Господня? Неужели именно она виновата в том, что у Уильяма снова случился приступ? Мальчик наверняка был бы в полном порядке, если бы она проснулась в тот момент, когда у него начался припадок. Однако она чересчур долго спала, поскольку очень утомилась ночью. И еще потому… что она избрала путь разврата и греха.
Шарлотта в ужасе вскочила на ноги. Она вся дрожала. Нет, этого не может быть! Болезнь Уильяма никак не связана с грехами окружающих его людей. Если бы это была правда, то на свете оказалось бы намного больше больных детей, лежащих без сознания на голом полу. И все же это не простое совпадение. Наверное, ей следует пойти вместе с матерью в церковь и отслужить молебен – в любом случае это не будет лишним. Она помолится, чтобы Господь простил ее грехи, и попросит его наставить ее на путь истинный. Потом, может быть, она снова почитает Библию.
Но, к сожалению, она уже миллион раз прибегала к подобным способам избавления от несчастий. Да и ее мать тоже. Если бы усердная молитва или Библия могли дать ответы на подобные вопросы, то Уильям сейчас был бы здоров. Шарлотта не верила, что это единственно правильный путь поиска истины. Что же тогда остается… Что?.. Где ей следует искать ответ?
Вернулась няня, и Шарлотта отослала ее из комнаты: ей хотелось остаться с Уильямом наедине. Она просидела весь оставшийся день рядом с братом, терзаясь все теми же вопросами, и не могла найти на них ответов.
Кен Джин что-то тихо бормотал себе под нос. Он чистил лошадь, которую обычно запрягали в экипаж. Это животное, как и все чужеземцы, было крупным и весьма норовистым. Но если удовлетворялись все его нужды, оно становилось спокойным, даже послушным, и жизнь снова возвращалась в свое нормальное русло. Китайцы обычно ведут себя совсем иначе. Хуже всего было то, что он, проработав на чужеземцев почти всю свою сознательную жизнь, и сам стал поступать так же, как они. А когда ему вновь приходилось превращаться в китайца, то с каждым разом это давалось все труднее и труднее.
Белых людей, которые жили в Китае, интересовали только Две вещи – деньги и секс. Для Кен Джина и то, и другое было вполне доступно, поскольку его хозяин слыл человеком богатым, а он сам обладал хорошей сексуальной потенцией. В результате Кен Джину неплохо жилось среди чужеземцев.
Китайцев же, в отличие от европейцев, интересовало другое – деньги и власть. К несчастью, Кен Джин полностью израсходовал первое и не успел приобрести второе. Поэтому китайский образ жизни стал для него неприемлемым.
Сегодня в течение нескольких долгих часов Кен Джин пытался вести себя по-китайски. Он давал взятки, угрожал, пробовал использовать свои связи для того, чтобы освободить супругов Тэн из тюрьмы. И потерпел при этом сокрушительную неудачу. Это означало, что два самых любимых им человека – тигрица Ши По и ее муж Куй Ю – будут гнить в тюрьме до конца своей короткой жизни, а он ничем не сможет им помочь.
Ругаясь последними словами, Кен Джин решил прекратить свои бесполезные попытки и побрел к дому Виксов. Сегодня он специально надел китайскую одежду и даже заплел маньчжурскую косичку, которая телепалась за его спиной, как какой-то нелепый хвост. Но все напрасно. К пленникам не пускали ни англичан, ни китайцев. К тому же еще его лучший шелковый жилет пропах лошадиным потом.
Он уже поднимался по лестнице на второй этаж, когда его заметила горничная. Эта девушка была новенькой. Он устроил ее на работу к Виксам по просьбе своего друга – дракона Фу Де. Она была миленькой и, судя по ее поведению, все еще неуютно чувствовала себя в доме англичан. Девушка вела себя очень вежливо, но, как догадывался Кен Джин, потому, что она всех смертельно боялась, а не потому, что испытывала к ним уважение. Ее речь была простой и грубоватой, без особого изящества. А в английском доме изящество имело первостепенную важность. По крайней мере, в этом англичане были схожи с китайцами.
– Что такое? – недовольно спросил он и удивился столь неожиданному проявлению раздражения.
– Мисс Шарлотта спрашивала вас. Много раз. Весь день спрашивала.
Кен Джин кивнул и последовал за девушкой. – Хорошо, я иду к ней.
Уже поднявшись на последнюю ступеньку, Кен Джин вдруг осознал, что он сказал горничной. Он заявил, что идет к мисс Шарлотте. Он действительно целый час добирался домой в надежде увидеть девушку. Но почему? Шарлотта ничем не отличалась от других молодых особ. Она отдала ему свою женскую энергию, и он получил удовлетворение. И это все.
Кен Джин вздохнул, понимая, что обманывает самого себя. Эта ночь запомнится ему навсегда. Энергия мисс Шарлотты оказалась особенной.
Он был не просто удовлетворен – то, что произошло сегодняшней ночью, ошеломило его. Кен Джин насытился энергией настолько, что чуть не утонул в ней, а она все продолжала литься, словно поток сияющего солнечного света. Его руки трепетали, когда девушка лежала рядом с ним и дрожала от возбуждения. Вот и сейчас его дракон поднимает голову в поисках ее алой пещеры. Даже рот Кен Джина увлажнился – так ему хотелось еще раз попробовать ее женскую росу.
Ему еще никогда не приходилось ощущать воздействие столь невероятной силы. Ни одна женщина – ни белая, ни китаянка – не возбуждала в нем такую ненасытность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его тянет к ней как магнитом. Особенно сейчас. У него сегодня был трудный день; ему пришлось пережить столько разочарований и унижений, И все-таки он не мог до конца понять природу своего влечения. Что-то здесь не так. Возможно, случилось нечто неординарное, чего ему не следовало допускать, и теперь, чтобы понять, откуда возникли эти смутные опасения, ему необходимо сосредоточиться. Но он не мог Думать ни о чем другом, кроме как о дочери своего хозяина.
Кен Джин остановился, собираясь повернуть на боковую лестницу и пойти в свою комнату. Ему нужно было сесть за свой любимый письменный стол и тщательно поразмыслить над тем, что произошло. Но его тело уже не подчинялось разуму, и вскоре он стоял перед дверью комнаты господина Уильяма.
