Шарлотта открыла рот, но не произнесла ни звука и быстро сжала губы. В полном молчании она вертела в руках свою шляпу кули и покачивалась в такт медленно ползущей повозке, которую тянул ленивый осел. Наконец она вздохнула, и ее тело как-то обмякло.
– Я не хочу без тебя продолжать занятия.
Конечно, это был чистой воды эгоизм с его стороны, но Кен Джин ощутил внезапную радость, услышав ее слова. Его просто бесила сама мысль о том, что она может найти себе другого партнера. Но ни как ее партнер, ни как ее друг, он не имел права осуждать Шарлотту. После того как ему сделают операцию, он будет жить в Запретном Городе и внешний мир перестанет существовать для него. По крайней мере, до тех пор, пока император не отменит свой приказ. Он, можно сказать, умрет для Шарлотты. Мысль об этом болью отозвалась в сердце Кен Джина.
До того момента как она, усевшись на пол в его квартире, не потребовала, чтобы он поговорил с ней по-дружески, Кен Джин не осознавал, каким он был одиноким. Неужели он так отличается от своих соотечественников, что его лучшим другом может быть только белая женщина?
Сам не понимая, зачем он это делает, Кен Джин взял ее за руку. Он, не отрываясь ни на секунду, смотрел на дорогу, но все его мысли были обращены к Шарлотте. Он думал о том, какая у нее мягкая кожа, какие чудесные, с медным отливом волосы. И еще о том, что эта девушка, всего лишь прикоснувшись к нему, сумела завладеть всем его существом, а ее энергия инь чудесным образом перемешалась с его энергией ян. Сплетение их рук было таким же естественным, как воздух. Просто ладонь в ладонь, сердце к сердцу.
– Я буду скучать без тебя, – сказал он, удивившись собственным словам.
– Тебе не придется скучать, если… – твердо произнесла она, сжимая его пальцы. – Если ты…
– Я уже принял решение, – перебил ее Кен Джин. – И давай закончим все эти споры. У нас осталось не так много времени, – он говорил спокойно, но при этом у него бешено колотилось сердце и стучало в висках. Похоже, что его ян совершенно вышло из-под контроля. – Ты поможешь мне сегодня? – спросил он после паузы.
Вопрос Кен Джина насторожил Шарлотту. Он все еще держал Девушку за руку и сразу почувствовал, как ее охватило легкое волнение.
– Конечно, – ответила она. – Что… что я должна…
– Я хочу, чтобы ты помогла мне воткнуть иголки. Шарлотта вздрогнула и выпрямилась, сидя на твердой доске.
Но он не отпустил ее и продолжал крепко сжимать руку.
– Иголки? – спросила она. – Для иглоукалывания?
– Да. Мне самому не дотянуться до некоторых точек, которые находятся на спине. Поэтому я надеюсь на твою помощь…
– Я не знаю, куда их втыкать. – Она была явно растеряна. – Я… я не хочу причинить тебе боль.
– Это почти не больно, – успокоил ее Кен Джин. – И потом, я ведь расскажу тебе, как и что нужно делать.
Шарлотта долго молчала, ни о чем больше не спрашивая его. Кен Джин думал о том, что им скоро придется остановиться на ночлег и ему следует подобрать подходящее место. Хорошо, что погода благоприятствовала путешествию. Прохладный северный воздух был мягким и приятно ласкал кожу.
– Интересно, все китайцы любят причинять себе боль или это ты у нас такой особенный?
Он встрепенулся, но ничего не понял из того, что сказала Шарлотта. Она говорила по-английски, и он мысленно, слово в слово, повторил ее вопрос, пытаясь понять его смысл. Но снова, как и в первый раз, он показался ему каким-то странным и даже немного обидным.
Кен Джин недоуменно смотрел на девушку, а она на него. Это напряженное молчание продолжалось довольно долго. Обычно Шарлотта не могла удержаться и всегда начинала говорить первой. Кен Джин как-то представил ее в роли служанки, подумав о том, какой бы это был кошмар. Но сейчас она просто смотрела на него, слегка склонив голову набок. Со стороны казалось, будто девушка разглядывает какое-то экзотическое насекомое или растение. В конце концов ему пришлось первым нарушить молчание. Когда же Кен Джин заговорил, стало понятно, что он не на шутку разобиделся.
– Мне никогда не доставляло удовольствия причинять кому-нибудь боль.
Она широко открыла от удивления глаза.
– Я имела в виду не других людей, а тебя самого.
– И что?
– Ведь ты втыкаешь иголки себе в живот. Ты хочешь, чтобы тебе отрезали стебель. Ты… Ты восемь лет провел в воздержании, – сказала она, метнув быстрый взгляд на его бедра, и снова подняла голову. – Может быть, ты просто ненавидишь свое тело? – Она пожала плечами. – Подумай об этом.
– Воздержание было необходимо, потому что я готовился стать драконом, – раздраженно произнес он.
Она пожала плечами.
– Возможно. Но ведь многим мужчинам доставляет удовольствие, когда извергается их семя. Насколько я знаю, это приятно.
– Я не из их числа, – сухо ответил Кен Джин. – Я уже объяснил тебе, почему я согласился на это.
– Да, я понимаю. Но все же мужчинам очень трудно сдерживать себя. А случалось ли так, что ты тоже не мог удержаться? Ну, когда ты был с другими женщинами…
– Нет! – сдавленно крикнул он. Это слово буквально вырвалось из его горла. – До встречи с тобой со мной такого не случалось.
– Конечно. И ты втыкаешь иголки в…
– Я не втыкаю иголки в моего дракона, – сказал Кен Джин, переходя на китайский язык. Казалось, что он не говорил, а шипел, но девушку это не испугало.
– Нет, не прямо в него, но достаточно близко от него. Кому же придет в голову втыкать острые иголки в такое место?
– Я таким способом лечился.
Шарлотта едва не подпрыгнула от удивления. Повернувшись к нему, она спросила:
– Лечился? Но от чего?
– От импотенции! – всерьез разозлившись, крикнул он. Она явно не поняла того, что имел в виду Кен Джин, потому что слово, обозначающее этот мужской недуг, по-китайски звучало как «евнух». Это внесло еще большую путаницу в их разговор, и он понял, что ему не избежать объяснений.
– Это когда дракон становится слабым и вялым, – насупившись, сказал он.
Шарлотта снова недоуменно вскинула брови.
– Но ведь не всегда же он слабый? Я сама видела, что…
– Всегда, – выдавил Кен Джин это страшное слово. – Он всегда был слабым.
– Это понятно. Ты имеешь в виду всегда, когда ты не…
– Всегда! – упрямо повторил он. – Именно в этом все дело. Неприятности с драконом начались у меня довольно давно, и с каждым днем он становился все слабее и слабее. А в последний год… – сказал Кен Джин, качая головой, – он вообще стал безжизненным. Просто полное бессилие.
Наконец Шарлотта все поняла и в изумлении уставилась на него, округлив глаза. Кен Джин отвернулся от нее, залившись краской стыда. И тут она рассмеялась. Нет, она не просто смеялась – она громко хохотала, держась за бока. От ее смеха даже птицы испуганно разлетелись в разные стороны, а сама девушка едва не свалилась с повозки. Ее задорный смех напугал осла, и это чересчур спокойное животное недовольно зафыркало и начало нервно махать хвостом.
