– Завтра отплываем, коли велишь, матушка…
– Велю!
28 апреля, несмотря на бурное половодье на Днепре, по реке вытянулся караван из судов. Среди них три большие галеры – «Днепр», на которой расположилась сама императрица, «Буг» Потемкина и «Десна», предназначенная для проведения торжественных мероприятий. Дальше следовали «Сейм» с иностранцами и «Еж» для остальных придворных. Остальные поменьше, в том числе для доктора Роджерсона и его аптекаря… Всего же больших и малых судов насчитывалось восемь десятков!
Под прощальный салют из пушек они один за другим отчаливали от пристани. И хотя еще плыли по владениям Румянцева, сам генерал-губернатор не провожал, ему было позволено остаться в Киеве. Государыня не желала никого видеть. Румянцев провожал уплывающих с явным облегчением. Куда легче и проще брать города, чем вот так ублажать капризный двор!
Но настроение у Екатерины не улучшалось. Было отчего: во-первых, Потемкин оказался прав, и Днепр нес воду слишком быстро, плыть трудно, суда то и дело сталкивались, грозя потопить друг дружку. Князь только разводил руками, мол, я предупреждал. Но понимание его невиновности настроения государыне не прибавляло, напротив, ухудшало. Кроме того, почти сразу нагнали два не слишком приятных известия. Из Петербурга сообщили, что внуки императрицы, Александр, Елена и Константин, заболели корью. Сердце бабушки зашлось от страха. Александр в том возрасте, когда корь может сильно повлиять на его мужское развитие.
Не успела Екатерина поахать как бабушка, пришлось вздыхать по-матерински. Из Парижа сообщили, что ее побочный сын от графа Орлова граф Алексей Бобринский пустился во все тяжкие и наделал немыслимые долги. Не оплата долга за нерадивого сынка расстроила государыню, а то, что тот никак не оправдывал надежд. Нет чтобы делать карьеру и проявлять себя мудрым политиком (конечно, она не надеялась на трон для незаконнорожденного сына, но прочила ему очень многое), Алексей вел жизнь откровенного разгильдяя!
К Гримму немедленно полетела депеша с просьбой оплатить долги оболтуса и взять его под строгий контроль. От самого Алексея требовалось тотчас прислать покаянное письмо с подтверждением осознания своего неблаговидного поведения и обещанием, что такое не повторится.
У императрицы были поводы для головной боли…
У Кременчуга, наконец, начинались владения, которыми распоряжался генерал-губернатор Григорий Александрович Потемкин. Все шло как обычно, галеры пристали к берегу, на котором, правда, ничего особенного не было видно. Но все решили, что Потемкин просто собрался расположиться на пикник, хотя до обеда еще далеко. И вдруг…
Среди сопровождавших Екатерину у большинства либо подкосились ноги, либо сердце упало в пятки. Не успели все сойти на землю, как впереди послышалась пушечная стрельба, а из облаков порохового дыма вылетели одна за другой казацкие сотни! Лава рассыпалась по степи, явно окружая свиту.
Не в силах вымолвить и слова, Екатерина скосила глаза на Потемкина и увидела, что тот с удовольствием наблюдает эту атаку. Вот оно что! Это просто выдумка князя! Государыня приосанилась, догадываясь, что таким способом Потемкин брал на испуг множество тех, кто доставил ему неприятности в Петербурге. Рука князя легла на руку государыни:
– Не беспокойся, матушка. Это игрища такие.
– А я и не боюсь. Только мог бы пораньше сказать, едва ведь не обделалась, – шепнула ему на ухо императрица.
Если честно, то было отчего, – казаки на полном скаку с саблями наголо и сумасшедшим гиканьем подлетели к онемевшим придворным и иностранцам, по команде подняли своих коней на дыбы и вдруг так же неожиданно ловко перестроились в плотные ряды и оказались по сторонам толпы разряженных людей, полетели дальше по берегу реки. Все еще слышались команды, повинуясь которым казаки снова перестраивались, чтобы промчаться перед приходившими в себя гостями уже строем.
Екатерина блестящими глазами смотрела на окружающих, которые с трудом переводили дыхание. Она не сомневалась, что многим из них надобен по крайней мере платок, чтобы отереть пот со лба, если не большее.
Послышался голос насмешника Нарышкина:
– Потемкин, чтоб тебя! Изволь теперь всем выдать по новым штанам!
Князь, сверкая единственным глазом, будто в смущении, разводил руками.
А Екатерина сжала его руку:
– Ну, батенька, потешил! Ну уж угодил.
– То ли будет, матушка… Сейчас парад гусарских полков смотреть будешь или правда кое-кому надо штаны поменять?
– Отпущу тех, кому водички глотнуть не мешало бы, на галеры, через час соберемся.
Нарышкин закричал, размахивая руками:
– Пошли штаны менять!
Чтобы остальным не было обидно, государыня тоже вернулась на свою галеру и от души там посмеялась, но не столько над шутками Нарышкина, сколько над тем, как перепугались «несуществующих» казаков недоброжелатели Потемкина.
– Ох и выдумщик ты, князь! Кабы просто строем прошли, не то было бы! А так страху-то, страху нагнал!
После действительно проходили в парадном строю те же казаки, гусары, егеря…
И тут государыню ждало еще одно приятное известие – прибыл долгожданный австрийский император Иосиф и уже ехал по проселочной дороге в их сторону. Это был подарок для Екатерины, уже начавшей беспокоиться, что император не рискнет присоединиться. Государыня приказала срочно подать карету и отправилась навстречу.
В тот же день Потемкин умудрился привлечь императрицу и императора к… строительству! Они вместе с самим князем заложили церковь на месте будущего города. Екатерина старательно замешивала раствор, а Иосиф выкладывал кирпичное основание, выслушивая указания Потемкина. Князь тоже не остался в стороне, он лично водрузил закладную плиту на это основание.
– Как город-то называться будет, Григорий Александрович? – поинтересовался австрийский император. – Должен же я внукам рассказать, что закладывал.
Потемкин спокойно пожал плечами, отряхивая свой костюм:
– Екатеринослав.
Государыня замерла. Вот это подарок! А князь продолжил:
– Теперь, ежели что рухнет или плохо построится, нас обвинят…
С немалыми трудностями миновали пороги, хотя Потемкин приказал заранее взорвать несколько особо опасных скал. А что ж делалось в давние времена, когда и ладьи были не в пример слабее, и вокруг степняки со стрелами на тугих луках… Не у одного придворного мелькнула такая мысль, многие невольно оглядывались вокруг.
Когда добрались до Херсона, Потемкин снова умудрился всех удивить. Началось все с самого города. Сегюр показывал путеводитель и утверждал, что в нем все выдумка, Херсон не более чем Екатеринослав, всего лишь место для закладки камня, и никакой крепости, а тем более верфи там быть не может!
– Мой знакомый француз по торговым делам бывал в этих местах всего три года назад. Здесь была степь!
