- Чтобы не было синяка, - тихо пояснил Федя, глядя
мне в глаза. Сейчас он стоял передо мной на коленях и прижимал полотенце к
моему лбу. Я почти с умилением посмотрела в ответ и едва не рассмеялась.
- Что? - наморщил лоб Балдурин.
- Картина маслом! - все-таки захихикала я. - Я с
ребенком, ты на коленях - и феерия-феерия - мокрое полотенце на моем лбу. И чем
это мы тут занимаемся!!!
- Действительно, - парень улыбнулся в ответ.
Наташка подозрительно тихо сидела у меня на руках,
что-то разглядывая на розовых носочках, что были надеты на ее ножки.
- Тебе идет сидеть с ребенком на коленях, - на губах
парня появилась хитрая улыбка. - Давай сфотографирую?
- Сейчас, разбежался, - шепотом рявкнула я, стараясь
не потревожить замершего ребенка. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо. -
Ты ж потом не удержишься, и по всему факультету фотки распространишь!!!
Тиранить меня будешь, шантажировать!!!
- Ты за кого меня принимаешь! - сделал попытку
оскорбиться Федька. Но тут он поймал какой-то чересчур внимательный взгляд
Наташки и потянулся носом к ребенку.
- Лиля, - каким-то замогильным голосом позвал меня
Балдурин. Я же пальцами поглаживала приятный пушок на вязанной кофточке
Наташки, явно мамина работа.
- Чего? Ты оторвал меня от астрала, неверный! -
театрально ткнула я пальцем в Федьку. - И если твоя просьба ничтожна - гореть
тебе в аду.
- Кажется, она покакала.
Я сделала большие глаза и принюхалась к затихшей
Наташке. Она по-прежнему увлеченно рассматривала свои носочки. От ребенка
ощутимо несло узнаваемым запахом.
- Атас! - возопила я и сунула ребенка Федьке. Федька
секунду посмотрел на очутившуюся у него в руках девочку и тут же всунул ее
обратно мне. Я снова насильно передала Наташку Федьке. Он - мне. "Передай
какашку" закончилась в тот момент, когда Наталье Петровне надоело
изображать мяч, и она громко разревелась. На руках у Федора.
"Попался!!" - злорадно поерничала я про себя, размышляя, как
аккуратно и без потерь переодеть укаканую Наталью Петровну. Решать надо было
быстро, пока на Наташкины вопли не сбежались соседи.
- Почему она плачет? - услышала я за спиной голос
ботаника, полный страданий. Обернувшись на секунду, я вынуждена была с позором
ретироваться из зала, потому как ошарашенно-тоскливый вид Федора ничего, кроме
как нездорового смеха не вызывал. Я нырнула в спальню Светки и Петра, быстро
расстелила на пеленальном столике клеенку, достала свежий памперс, влажные
салфетки и чистое боди. Плач Наташи все еще раздавался в зале.
- Федь, неси ее сюда!!! - крикнула я в коридор. Тут
же послышался топот слонов и в спальню вбежал взъерошенный Федор с орущим
ребенком на вытянутых руках. В глазах парня читалась "Паника! Паника! Мы
все умрем!!", а тело и руки судорожно придумывали, куда девать орущее
нечто. Мозг в процессе не участвовал. Властной рукой я остановила готовящегося
упасть в обморок (мне так показалось) Федьку и направила его к пеленальному
столику.
- Клади! - раздалась зычная команда, и Наташка
аккуратно, словно драгоценная корона английской королевской семьи была уложена
на расстеленной на клеенке пеленке.
- Раздевай! - снова раздалась зычная команда, но тут
заработал мозг ботаника. Как, блин, не вовремя!!!
- Я не буду! - судорожно отдернул руки Федька от
пускающей пузыри Наташки. Кажется, этого ребенка забавлял мега-растерянный вид
ботаника. Я же беззвучно хихикала за спиной несчастного.
- Чего это не будешь?! Поторопись, а то эта вертлявая
егоза все какашки по попе размажет. Мыть ее еще придется! - мой тон не терпел
никаких возражений.
- Почему я-то?! Ребенка тебе доверили!
- Но он же у тебя в руках оказался после того, как
сделал приятственное дело! Тебе и убирать! - не отступала я. Честно говоря,
подобные подгузники я терпеть не могла менять Наташке. Все остальное - пожалуйста,
но какашки?!
- Нет! - почти с мольбой в голосе выкрикнул Федька. -
Я никогда этого не делал! Я боюсь сделать ей больно!!
- Ничего, пацан, сейчас ты всему научишься! -
проговорила я басом и похлопала ботаника по плечу. - Курс молодого папаши
никому еще не вредил. И не переживай, от одного неумелого переодевания
подгузника мазохистка из Наташки не вырастет. Приготовились!!!
Внезапно Федор оказался у меня за спиной, подтолкнул
к пеленальному столику и прижался сзади. Очень сильно прижался. У меня
перехватило дыхание, а из головы вылетела спитч размером на А4 с содержанием
инструкции по переодеванию ребенка.
- Ты что делаешь, ирод? - из моего пересохшего вмиг
горла вырвалось почти что воронье карканье.
- Курс молодого папаши собираюсь проходить, - шепотом
проговорил мне в шею Федор. "Ах ты змей-искуситель!!!" - возопили
толпы мурашек, пробежавшие с транспарантами на митинг, который организовался
ими на моей спине.
- И как ты себе это представляешь? - я почувствовала,
как горячие ладони Федьки прижались к моему животу. Кажется, я начала терять
сознание. Что за бред!!! Ну-ка приди в себя, не хватало тут еще соплей
растекаться от каких-то там прикосновений! У тебя тут ребенок обкаканный лежит!
- Чьорт! - я попыталась спиной отодвинуть от себя
Федьку, но сделала только хуже: Федька провел правой рукой по животу наверх, а
левой - вниз. Я оказалась в тисках и еще сильнее прижатой к мужскому телу.
- Слышь, упырь очкастый! - бросилось мне на выручку
мое глубоко запрятываемое трамвайное хамство. - Тут ребенок вообще-то!!!
Прекрати ко мне приставать! Руки убери, крокодил!
Парень словно и не слышал всего ушата оскорблений,
что я попыталась на него выплеснуть. Он там под зонтиком что ли?
- Медленно подними руки и расстегни боди на ребенке,
- скорее почувствовала, чем услышала я шепот Федора снова мне в шею. Мурашек на
митинге прибавилось.
- А то что? - сделала я попытку отвертеться от
неприятной процедуры. Теперь, под напором увеличившегося количества мурашек, на
голове зашевелились волосы. Причиной стали поцелуи Федора моей шеи. Я на миг
закрыла глаза, переводя дыхание от нахлынувших ощущений - меня как будто на
серфере волна тридцатиметровая перевернула.
Едва я стала расстегивать кнопки на боди Наташки, как
поцелуи в шею прекратились, а количество мурашек значительно сократилось. Штуки
так на три. Но стоило мне остановиться, как левая рука Федора пошла гулять по
моим бедрам. Я тут же оголила Наташку, расстегнула подгузник, задрала ребенку
ноги и стала влажными салфетками вытирать экскременты. Наташка сунула палец в
рот и одним глазам глядела куда-то мне за спину.
- И что ты там увидела? - проворчала я. - Противную
наглую морду, которой надо настучать кирпичом, чтобы не повадно было руки
распускать?
