– Вот и отлично.
– Лучше молись богу, чтобы какой-нибудь проныр-, ливый полисмен не стал тебя разыскивать у твоей до-йрогой подруги Мэри Кэй.
– Ну уж это вряд ли, – отмахнулась Сидни, хотя подобное опасение приходило в голову и ей самой. – Послушай, Филип…
– Что?
– Полагаю, ты сказал бы мне, если бы были новос-;ути от мистера Хиггинса.
– Безусловно, сказал бы.
Наступила пауза. Потом он добавил смягчившимся голосом:
– Со вчерашнего дня ни слова, Сид. Похоже, он не получил ответа на свои телеграммы.
– Можешь кое-что сделать для меня? Опять молчание. Наконец Филип спросил:
–Что?
– Позвони ему и попроси еще раз послать телеграмму. Может быть, те первые не дошли до адресата. Ее слова прозвучали нелепо.
– Должна же быть какая-то причина, почему они не отвечают! – повысила голос Сидни, но тут же опомнилась и снова заговорила тихим голосом: – Будь добр, скажи ему, чтобы сделал еще одну попытку. Да, кстати, спроси его, может, у него есть связи в Шотландии.
– Связи? – насмешливо переспросил Филип.
– Кто-то, кого он знает. Кто мог бы помочь нам связаться с Макнейлами. – Если они вообще существуют.
– Разумеется, они существуют!
– Сидни… хотя ладно, забудем об этом.
– О чем?
– Ни о чем.
– Ты думаешь, их не существует?
– Ладно, я сказал, забудем об этом. Я позвоню Хиггинсу и попрошу послать им еще одну телеграмму. Какой у него номер?
– Записан в маленькой записной книжке на столе у меня в комнате.
– Хорошо.
Сидни прижалась лбом к холодной металлической пластинке над переговорным устройством.
– Как там Сэм?
– Скучает по тебе. Она закрыла глаза.
– С ним все в порядке?
– Да. Сидни, прошу тебя, возвращайся домой.
– Я не могу, Филип. Поверь мне, не могу. В трубке послышалось ритмичное пощелкивание: Филип барабанил пальцами по крышке телефонного столика в парадном холле. Была у него такая привычка.
– Ты влюблена в него? – спросил Филип после долгой паузы.
– До безумия. Я просто голову потеряла! Еще один тяжелый вздох.
– Ладно, послушай. Я тебя не выдам. Только скажи мне, где ты, а то я беспокоюсь.
– Ты не скажешь папе? Никому не скажешь?
– Ни одной живой душе.
– Клянешься?
– Клянусь.
– Мы в отеле «Палмер-хауз», в номере для новобрачных.
– Черт подери, Сидни…
– Это правда.
– Если ты врешь…
– Клянусь тебе, это правда.
Она услыхала, как он в изумлении ругается себе под нос. В трубке все было прекрасно слышно.
– Следи за языком, – с улыбкой предупредила Сидни.
– Но это же… гениально! Не могу не признав.
– Я тоже так подумала. Ей ужасно хотелось видеть его лицо. Филип тихонько рассмеялся.
– Сидни, ты меня просто поражаешь. Это совершенно на тебя не похоже. Признаюсь, я под большим впечатлением. Никогда не думал, что ты сумеешь выбраться из наезженной колеи. Ну ты меня понимаешь: тетя Эстелла, загородный клуб, молодая вдова из высшего общества, виды на будущее и все такое прочее.
– Верно, – слабым голосом согласилась она. – Я тоже сама от себя этого не ожидала.
– Снимаю перед тобой шляпу. Ты не просто вырвалась из этого болота, но еще и чертовски громко хлопнула дверью на прощание. Молодец, сестренка! Я горжусь тобой!
* * *
Находясь в отеле, Майкл не мог определить, есть ли кто за дверью, пока не слышал стука или скрипа ключа. Это его тревожило: обычно слух и нюх предупреждали его о появлении других людей заранее. Но ковры в отеле «Палмер-хауз» были пышные, как снежная шапка, а двери – толщиной с дерево. «Звуконепроницаемые», – так сказала Сидни. Вот послышался поворот ключа в дверном замке. Майкл вздрогнул от неожиданности, его карандаш слишком сильно чиркнул по бумаге, оставив на задней ноге волка черную отметину. Дверь открылась, и вошла Сидни.
Она улыбнулась ему, но ничего не сказала. Майкл понял, что это означает.
– Как Филип? – спросил он, поднимаясь из-за стола.
Сидни надела шляпку, чтобы сделать звонок, хотя телефон находился всего лишь в конце коридора. «Это для маскировки», – объяснила она тогда, заломив поле вниз над левой бровью. Теперь она сняла шляпку и швырнула ее на стол: еще один признак того, что у нее плохие новости. Обычно она бывала очень аккуратна, ей бы и в голову не пришло швыряться шляпкой.
– Я сказала ему, где мы, – сообщила она. Майкл внимательно посмотрел ей в лицо.
– Он больше не сердится?
– Ну… – Сидни грустно улыбнулась, – я бы так не сказала.
Она прошлась по комнате, то и дело переставляя безделушки на столиках.
– Он говорит, что дома все тихо. Репортеров больше нет. Тетя Эстелла всем рассказала историю про Мэри Кэй, и никто в ней не усомнился.
– А Сэм?
– С ним все в порядке. Он только очень скучает. Убедившись, что от Сидни главной новости ждать бесполезно, Майкл выложил ее сам:
– Из Шотландии никаких новостей? Сидни покачала головой.
– Но я уверена, что ждать осталось недолго, – горячо добавила она.
Сидни подошла к Майклу, стискивая руки. На ней было белое платье с желтыми и розовыми цветами на груди, в нем она выглядела совсем юной девушкой. Майкл попросил ее не делать высокую прическу. Она послушалась, и теперь ее волосы, перевязанные тонкой белой ленточкой, свободно рассыпались по спине.
– Я попросила Филипа сказать мистеру Хиггинсу, чтобы он послал еще одну телеграмму. Я уверена, что мы скоро получим ответ.
Майкл улыбнулся – лишь бы вызвать ее ответную улыбку.
– Да, я тоже в этом уверен.
Он сел, радуясь, что ему так ловко удалось овладеть игрой, в которую без конца играли все люди: говорить вслух противоположное тому, что было правдой. Это не считалось ложью, потому что на самом деле все знали, в чем секрет.
Сидни подошла к нему и села на круглый табурет рядом с его креслом.
– Чем ты занимался?
– Ничем. Просто рисовал.
– Можно мне взглянуть?
– Этого тут не должно было быть, – объяснил Майкл, передавая ей рисунок и указывая на жирную черную черту. – У меня карандаш соскользнул.
Ее длинные черные ресницы взметнулись вверх и снова опустились, потом еще и еще раз, пока она переводила взгляд с рисунка на него и обратно.
