Все, что у нее было, – это прекрасное «сейчас», счастье, о котором она даже мечтать не смела с Николасом в самые первые, полные восторженного ожидания дни помолвки, когда она поверила, что каким-то чудом он ее полюбил и все ее заветные чаяния сбылись. То, что она получила сейчас, оказалось совсем иным – великолепным, неизмеримо превосходящим все ее наивные представления о счастье. Любовь к Николасу была фантазией девочки, воспитанной в уединении и ничего не знающей о жизни. Любовь к его брату стала воплощением желаний женщины.
– О чем ты думаешь?
О чем бы она ни думала, ее мысли всегда возвращались к нему, вращались вокруг него.
– О тебе. Между прочим, я думала, ты спишь.
Он лениво усмехнулся:
– Я не смог уснуть. На такой подушке не очень-то и заснешь: она не дает забыться.
– Тебе неудобно?
– Я этого не говорил.
Они обменялись понимающими взглядами.
– А не пора ли нам собираться домой? – предложил Джон.
– Мы еще даже не поели.
– А какую еду ты для нас захватила?
– Холодный ростбиф, салат, несколько пирожков. Имбирное пиво.
– М-м-м… – задумчиво протянул Броуди. – Мы могли бы унести все это домой и съесть прямо в постели.
Анне понравилась такая перспектива.
– Возможно, – согласилась она.
– Но мы подадим людям повод для сплетен.
– Несомненно.
– Они догадаются, что у нас на уме.
– Безусловно.
– Должно ли это нас беспокоить?
– Ни в малейшей степени.
Они дружно поднялись с земли и начали с неприличной поспешностью складывать плед.
Глава 26
– И боже упаси, чтобы в наших глупых женских головках завелась хоть одна серьезная мысль, – объясняла Милли, глядя, как Анна поливает папоротники в оранжерее. – Мужчины хотят видеть нас кроткими, пугливыми и покорными. Целиком и полностью зависящими от них. Ничего не смыслящими в том, что требует умственной деятельности, – и прежде всего в политике. А потом, положив столько трудов, чтобы обзавестись в доме безмозглым, абсолютно невежественным существом женского пола, они удирают от нас в свои мужские клубы! Стоит ли этому удивляться?
– Прошу прощения, – неожиданно раздался мужской голос у них за спиной.
Милли прекратила свое взволнованное хождение взад-вперед, а Анна выглянула сквозь пышную бахрому листьев папоротника. В дверях стоял ее кузен.
– Привет, Стивен, – любезно кивнула она. – Что-то ты рано вернулся домой. Я сама сегодня ушла пораньше, потому что…
– Мне надо с тобой поговорить.
Анна выпрямилась:
– А нельзя ли подождать? Мы с Милли как раз собирались…
– Это неотложный разговор.
– Понятно.
Она бросила на Милли взгляд, полный замешательства. Ее подруга ответила мгновенной понимающей улыбкой.
– Все в порядке, я не заметила, как время пролетело. Уже очень поздно, мне пора, а то «Патнем» <Крупное английское издательство.> закроется прежде, чем я туда доберусь. Не надо меня провожать, я просто…
– Не говори глупости. – Анна обошла длинный стол, вытирая руки о фартук. – Будь так добр, Стивен, подожди меня здесь.
Стивен сухо кивнул и посторонился в дверях, чтобы пропустить дам.
– Миссис Поллинакс, – еле двигая губами, проговорил он в виде приветствия.
– Мистер Мередит, – ответила Милли почтительным тоном, в котором только Анна уловила насмешливые нотки.
– Не обращай внимания на Стивена, – шепнула Анна, проводив Милли до входных дверей, – в последнее время он зол на весь мир. – Она пожала руку Милли:
– Я так рада, что ты пришла меня навестить. Мне бы хотелось, чтобы ты заходила почаще.
– Я постараюсь: ты вселяешь в меня бодрость. Ты счастлива, это сразу видно. Ты расцвела как роза. Настоящая красавица – другого слова не подберу. Я не шучу, – настойчиво повторила она и улыбнулась, когда Анна скорчила ей рожицу. – Ты просто сияешь. Если бы я не любила тебя так сильно, честное слово, я бы позавидовала.
– Нет, это я тебя люблю. Хотела бы я сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь тебе стать счастливой.
– Но ты и так мне помогаешь! Не представляю, что бы я делала без тебя все эти последние недели.
Подруги обнялись. В глазах у обеих стояли слезы.
– А теперь беги обратно, пока твой кузен окончательно не вышел из себя.
Милли завязала под подбородком пышный бант шляпки с опущенными полями и направилась по дорожке к воротам.
Стивен расхаживал взад-вперед мимо длинного стола, Взглянув на его нахмуренное лицо, Анна сразу поняла, что он не столько рассержен, сколько расстроен.
– Не пройти ли нам в гостиную? – нерешительно предложила она, зная, что Стивен при любых обстоятельствах предпочитает официальную обстановку.
Однако, к ее удивлению, он подошел к стеклянным дверям зимнего сада и закрыл их.
– Нет, я не хочу, чтобы нас кто-то услышал.
Анна инстинктивно отступила на шаг. Ей почему-то заранее не хотелось слышать новость, которую он собирался сообщить.
– Случилось что-то плохое?
– Можно сказать и так.
Стивен опять умолк, и у Анны тревожно сжалось сердце.
– Я должна сама угадать, или ты все-таки…
– Речь идет о Николасе.
Она обеими руками ухватилась за ажурный садовый стол, но постаралась сохранить на лице выражение вежливого интереса и больше ничего.
– А в чем дело?
– Я пытался рассказать дяде Томасу, но это все равно что разговаривать со стенкой. Поэтому я пришел к тебе. Возможно, мне следовало поговорить с Эйдином, но больше всего на свете мне хотелось бы избежать скандала.
– Скандала? Стивен, о чем ты говоришь?
Стивен подошел ближе. Анна увидела, что он что-то держит в руке. Листок бумаги.
– Это тебя расстроит, – заметил он с тяжелым вздохом, – но я не знаю, как сказать об этом деликатно.
– О чем сказать?
Никогда в жизни она не видела своего кузена таким подавленным. Ей стало не просто страшно, она пришла в ужас.
– Николас… – Стивен неуверенно замялся, не глядя ей в глаза. Анна прижала ладони к щекам. «Господи боже, – подумала она, – ему все известно».
– Боюсь, что Николас растрачивает деньги компании.
Ей захотелось рассмеяться: чувство облегчения было так велико, что ей трудно было скрыть его.
– Ох, Стивен, – воскликнула она, схватившись за сердце, – как ты меня напугал.
