— Я же вам говорил, без повязки ему лучше, — сказал Хэм, повернувшись к Кэйди.
По какой-то необъяснимой причине она вспыхнула на глазах у Джесса. Залилась румянцем и стала прелестной, как роза.
— Можно мне сняться с мистером Голтом, мисс Кэйди? — захныкал Хэм, умоляюще глядя на нее громадными и влажными черными глазищами.
Румянец смущения постепенно сходил с ее лица. Она ответила Хэму недовольным взглядом.
— Разве у тебя есть пять долларов? Ведь вы берете по пятерке за снимок, не так ли, Уилл? Вы бы постыдились! Держу пари, ваш отец ничего не знает об этой сделке.
Уилл обиженно насупился.
— А что в ней плохого? До сих пор никто не жаловался. Мой отец ничего не имеет против свободного предпринимательства. И вообще львиную долю забирает мистер…
— Хэм мой близкий друг, — поспешно перебил его Джесс. — Сделаем для него исключение, ладно, Уилл?
— Да, конечно, — согласился Шортер. — Как скажете.
Хэм так и заплясал на месте от возбуждения.
— А вы, мисс Кэйди? — любезно предложил Джесс. — Не желаете сняться вместе с нами?
— Нет, спасибо.
Но она не удержалась от улыбки.
— Точно не хотите? Вы могли бы надеть свою новую шляпу по такому случаю.
— Да! — в восторге запрыгал Хэм. — Это самая красивая шляпа на свете — с желтыми перьями, с ленточками, с птичьим гнездом… Наденьте ее, мисс Кэйди!
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Нет.
— Ну я вас очень-очень прошу! — канючил Хэм.
— Хэм, не начинай. Я не буду надевать шляпу и не стану позировать для фотографии.
Теперь она не просто улыбалась, она смеялась. Джесс так обрадовался, увидев ее смеющейся, что запрокинул голову и расхохотался вместе с ней. Он слишком поздно осознал свою ошибку: все замерли, глядя на него с открытым ртом, как будто он только что перечислил русский алфавит или столицы всех тридцати восьми штатов.
— Так мы будем фотографироваться или нет? — ворчливо буркнул Джесс, сорвав с себя шляпу и напяливая повязку на глаз. — Ставь аппарат, Уилл. Ты готов, Хэм? Я не собираюсь торчать тут целый день.
Однако потребовалось не меньше полдня, чтобы Хэм остался доволен. Сначала он потребовал, чтобы Джесс сидел, а он, Хэм, стоял у него между колеи. Но нет, он тут же решил, что это слишком по-детски.
Лучше, он сядет на скамью рядом с прославленным стрелком, как и Джесс, скрестив ноги. А вообще-то нет, надо им обоим встать лицом к фотоаппарату или лицом друг к другу и сделать вид, что у них поединок. Да! Джесс одолжит ему один из своих револьверов, и Хэм засунет его за пояс, а потом…
—Хэм, я этого не допущу, — сказала Кэйди строгим голосом, заставившим Джесса вспомнить о матери.
Его мать говорила точно так же в тех редких случаях, когда решалась настоять на своем. Но Кэйди видимо, была в этот день в добром расположении духа: она не ушла в дом, а осталась стоять на солнце, глядя на проделки Хэма и слушая притворное ворчание Джесса. Правда, в какой-то момент она вошла в салун; но сразу же вышла, неся в руках целую батарею бутылочек крем-соды. Пять штук: она не забыла даже Нестора.
Джесс строил рожи в камеру, щекотал Хэма за секунду до того, как Уилл щелкал затвором, — словом, всеми силами пытался ее рассмешить. Потом он растянулся на земле и велел Хэму поставить ногу себе на грудь, целясь из воображаемого револьвера. Тут она не выдержала.
— Не шевелитесь! — скомандовал Уилл. Но Джесс не смог удержаться: увидев, как Кэйди сгибается пополам, хихикая, отфыркиваясь и хватаясь за коленки, он должен был разделить веселье с ней. Грудь у него вздымалась, колено Хэма стало подпрыгивать, все засмеялись еще громче, в конце концов Хэм потерял равновесие и свалился прямо на Джесса. После этого им, разумеется, ничего иного не осталось, как устроить состязания в вольной борьбе.
— Надо же, как мило мы проводим время!
Смех замер в груди у Кэйди. Джесс выпустил Хэма из свободного захвата и поверх его плеча, увидел глазки-бусинки и гнусную ухмылку Уоррена Тэрли. Клайд, как тень, стоял у него за спиной, отступив на полшага.
Хэм вскарабкался на ноги и бросился к Кэйди. Она обняла его и прижала к себе. Джесс поднялся нарочито медленно, похлопал по коленям шляпой, чтобы стряхнуть с них пыль, и наконец удостоил взглядом Тэрли.
— Тебе что-то нужно, Уоррен? Может, хочешь получить назад свою пушку.
Кэйди ахнула, услышав это. Безобразная рожа Тэрли потемнела.
— Мистер Уайли хочет поговорить с тобой, Голт. — воинственно заявил Уоррен. — Он сейчас в салуне и ждет тебя. В салуне Уайли, — уточнил он, бросив уничтожающий взгляд на Кэйди.
— Да что ты говоришь! — Джесс повернулся к нему спиной и вразвалочку направился к скамье. Он опустился на сиденье, привалился спиной к стенке и задрал ноги на перила крыльца.
— Передай ему, что я занят.
Нестор хмыкнул. Уилл Шортер, торопливо складывал фотографические принадлежности, делая вид, что ничего не слышит. Кэйди застыла как статуя, по-прежнему прижимая к себе Хэма.
— Он тебя ждет, — лиловея от злости, повторил Тэрли. — У него важное дело.
Этого болвана так легко было вывести из себя, что Джессу стало скучно над ним издеваться.
— Слушай, Уоррен, давай поступим вот как: ты вернешься к своему хозяину и передашь ему, что я сказал. У меня сейчас слишком много дел, мне некогда с ним встречаться.
Чтобы Уоррена окончательно проняло, Джесс закурил папироску и выпустил к небу лениво вьющееся колечко дыма.
— Если он хочет поговорить, пусть перетащит свой важный зад прямо сюда. Я пробуду здесь еще какое-то время. Пока не докурю. Он еще раз затянулся и сбросил пепел на деревянный пол крыльца.
— Это займет минут пять-шесть. Пожалуй, тебе стоит поторопиться.
Бедный Уоррен Тэрли! Его раздирало возмущение, и перед уходом он бросил на своего обидчика взгляд, полный такой лютой злобы, что Джесс струхнул. Но тут он увидел лицо Кэйди — взволнованное, довольное, даже восхищенное. У него сразу стало легче на душе.
* * *
Уайли так и не появился к тому времени, как Джесс докурил папироску и перебросил окурок через перила. Он встал, потягиваясь. Кэйди уже успела увести Хэма внутрь; Уилл давно ушел. Нестор задумчиво почесал под мышкой, пробормотал: «Похоже, он не придет», тронул на прощание поля шляпы и отправился в конюшню.
У Джесса заурчало в животе. Солнце уже садилось за крышей двухэтажного французского ресторана. Он решил, что пора пообедать.
У Жака ему подали «форель в миндальном соусе», приготовленную, как утверждал Жак, по особому парижскому рецепту. Джесс сразу решил, что это брехня, но блюдо оказалось вкусным, хотя «форель» была треской, а «миндаль» — мелко нашинкованным арахисом. Ему нравилось, как готовят у Жака, он ел здесь два раза в день.
