Кэйди не сразу поняла, что она имеет в виду, но в конце концов заметила, как Томми Ливер проходит в двери и пытается пробиться через толпу. Без шляпы, со сбившимся набок галстуком и перекрученным воротничком, он выглядел перепуганным, даже больным. Кэйди вспомнила, что рассказала ей этим утром Уиллагейл: прошлой ночью шериф с Джессом вместе напились в тюремной камере.
— Великолепно, — мрачно прошептала Кэйди, — теперь Голт убьет их обоих.
Глендолин закрыла лицо руками и ударилась в слезы.
— Вы видели сегодняшнюю газету, мисс Кэйди?
— Что?
Кэйди недоуменно повернулась к Леви.
— Ты о чем? Какую газету?
— На первой странице. Сара Дигби заявляет, что узнала человека, оставившего деньги у нее на пороге.
— И кто это был?
— Джесс.
— Что?
— Так, что тут происходит?
Жидкий тенорок шерифа прозвучал несолидно, но вернул внимание Кэйди к происходящему. Глен тоже перестала голосить и прислушалась.
— Я требую, чтобы все очистили это помещение и разошлись по домам. Никакой стрельбы не будет, так что двигайте отсюда по-хорошему. Давай, Артур. Пошли, Сэм. Стоуни, Леонард, и ты тоже, Креветка, тебя это тоже касается. Быстро, быстро, все вон отсюда!
Никто не двинулся. Мужчины топтались на месте, переминались с ноги на ногу, пожимали плечами, но никто и шага не сделал к дверям.
— О, Томми, — простонала Глен.
Кэйди обняла ее за плечи. «В чем дело? — подумала она растерянно. — Неужели Глен все-таки влюблена в шерифа?»
— Который из вас Голт?
Возможно, в один прекрасный день Кэйди еще удастся посмеяться, вспоминая, как выглядел Уилл Шортер-младший, задавший этот кретинский вопрос. Он нацепил очки на нос и занес карандаш над блокнотом, ожидая, что настоящий Голт сейчас поднимет руку, а самозваный уползет куда-нибудь подальше и загадка будет решена.
— Я Голт.
— Я Голт.
— Ты лжец.
— Ты лжец.
— Пусть спор решится в честной борьбе, — злорадно предложил Уайли. — Прямо здесь и сейчас. Тогда все станет ясно.
— Я не против, — прохрипел Джесс.
— Жду не дождусь, — кивнул Голт.
— Джесс!
На этот раз это крикнула не Кэйди, а Хэм. Она увидела, как он пробирается сквозь давку. Леви выпустил ее руку и начал перелезать через стойку, но как раз в эту минуту Хэму удалось проскользнуть под ногами у любопытных. Мальчик сломя голову бросился к Джессу, налетел на него со всего размаху и едва не опрокинул его на стол.
— Так, всем стоять!
Джесс перешел с шепота на полный голос, властно прозвеневший в наступившей тишине. Он закрыл собой мальчика, прижал его к себе, положив одну руку ему на голову, а другую — на плечо.
— Никакой стрельбы здесь не будет. — Уайли встал, его бульдожьи глазки блестели от возбуждения.
— Тогда на улице. Давайте выйдем на улицу. На револьверах, в двадцати шагах. Вы могли бы…
— Слишком темно, — возразил Голт, дернув подбородком в сторону окна.
Он был прав: за окном сгущались сумерки.
— Я хочу стрелять в человека, утверждающего, что он — это я, при ярком солнечном свете.
— Я тоже, — усмехнулся Джесс. Кэйди видела, как все мужчины в зале несколько раз перевели взгляд с него на Голта и обратно.
— Завтра я убью тебя с не меньшим удовольствием, чем сегодня, — сказал Голт.
Джесс скривил губы.
— Десять утра тебя устроит?
Неужели это происходит наяву? Кэйди не могла поверить своим ушам. Схватив Леви за руку с такой силой, что он поморщился, она закричала «Нет!», но никто не обратил на нее внимания.
— В десять утра на улице. — Голт вынул изо рта тонкую черную папироску и бросил ее на пол к ногам Джесса.
— Если вдруг захочешь схлопотать пулю раньше, дай мне знать. Я буду в гостинице.
— Взаимно. Я буду здесь.
Кэйди смотрела с открытым ртом, как Голт, настоящий Голт, человек, собиравшийся завтра в десять часов утра убить ее возлюбленного, проходит сквозь тающую на глазах перепуганную толпу и исчезает в дверях.
* * *
Трудно спорить с человеком, когда он тебя целует. Можно ли приводить доводы, возражать, взывать к разуму, упорно стоять на своем, пока он снимает с тебя одежду? Однако Кэйди предприняла попытку, даже несколько попыток, стараясь при этом держаться как можно дальше от кровати, но все-таки не оказаться во дворе. Она бы и туда вышла, лишь бы отвлечь внимание Джесса от постели, да вот беда: шел дождь.
— Я же сказала: не стану этого делать, — повторила она в третий или в четвертый раз, уворачиваясь от его хищного рта. — Пока ты не скажешь, что пришел в себя.
— Я бы скорее пришел в тебя.
— Прекрати!
— Не могу.
Его губы были теплы, усы нежно щекотали кожу. Она вытянула шею и отвернулась, но таким образом ему открылся доступ к ее горлу.
— Кэйди, ты нужна мне.
Он прижал ее спиной к комоду и сам прильнул к ней, чтобы она почувствовала, как много он может ей дать.
— Если ты все это задумал ради меня, говорю тебе, Джесс, мне это не нужно.
— А я-то думал, это нужно нам обоим.
— Да не это, черт бы тебя побрал! Ты знаешь, что я имею в виду.
— Знаю. Но я не хочу об этом говорить.
— Ладно. Но неужели ты не можешь хотя бы выслушать? О, черт…
Ему наконец удалось расстегнуть платье у нее на спине, и теперь он стягивал его с плеч на локти и ниже.
— Прекрати немедленно! Прекрати. — Слова протеста прозвучали настолько фальшиво, что она даже не смогла на него рассердиться, когда он не обратил на них внимания.
— Джесс, нам надо поговорить.
— Потом.
— Нет, сейчас.
Кэйди подсунула руки ему под подбородок и силой заставила его оторваться от ложбинки у нее между грудей.
— Прошу тебя.
Его прекрасное лицо улыбалось ей так нежно, так беззаботно, в нем было столько желания и страсти… Кэйди поняла, что это и есть ее погибель.
— Я тебя не понимаю, — простонала она жалобно. — Если ты будешь драться с Голтом, он тебя убьет.
— Этого не случится. Поверь мне, — властно проговорил он, заставляя ее стоять смирно и целуя в губы.
Кэйди опять попыталась заговорить, но Джесс сказал «Ш-ш-ш» и продолжил свое черное дело с дьявольским терпением и целеустремленностью, сводившей ее с ума.
— О, Джесс, не надо.
