– М-м-м… нет, пожалуй, не стоит. – Почему-то его это ничуть не удивило.
– Как насчет свечки?
– Ладно, но только одну.
Он зажег свечу в шандале на ночном столике, погасил лампу, подошел и сел с ней рядом. Его рука обвилась вокруг ее плеч.
– Тебе холодно?
Она покачала головой. Алекс начал выбирать шпильки из ее волос.
– Когда я увидел тебя сегодня на стройке, то подумал про себя: «Столько волос, да еще эта шикарная шляпа – как она удерживает голову на своей красивой длинной шейке?» – Алекс поцеловал ее за ухом, потом тихонько потянул зубами мочку уха.
– Сара…
Какое чудное слово, и как приятно прошептать его на ухо женщине! Его пальцы скользнули вниз по ее шее, по груди, забрались за вырез кружевной сорочки, провели по плечу.
– Сними это, Сара. Мне не терпится на тебя посмотреть.
Дыхание вырывалось у нее из груди короткими мучительными толчками. Дрожь в пальцах лишила ее проворства, но в конце концов ей удалось справиться со шнуровкой сорочки. На миг, равный двум биениям сердца, Сара заколебалась, а потом сбросила ее движением плеч. Из горла Алекса исторгся звук, которого она никогда раньше не слышала: нечто вроде торжествующего звериного рыка. Но его руки были нежны, когда он обхватил ее затылок, притянул к себе и поцеловал. Она обняла его и прижалась грудью к его прохладной, гладкой коже, поправила пальцами влажные волосы. Прикосновение его шелковистых усов показалось ей волнующей лаской.
Алекс заставил ее открыть рот, коснулся языком нежной внутренней поверхности губ. Сара застонала. Он опрокинул ее на постель, и она почувствовала холодок простыни обнаженной кожей спины. Сара прервала долгий опьяняющий поцелуй:
– Подожди! Я должна тебе что-то сказать!
Длинная золотистая прядь ее волос оказалась зажатой между их губами. Алекс поднял голову и осторожно отстранился.
– Что?
– Я… я в этом деле никуда не гожусь.
– В каком деле?
– Ну… ты же понимаешь. В этом.
– «Ну. Ты же понимаешь. В этом»? Что это должно означать?
Но Сара не улыбнулась в ответ. Еще секунду Алекс озадаченно смотрел на нее, потом легко прижался губами к ее губам и в то же время начал гладить ее грудь снизу вверх волнующими полукруглыми движениями, с каждым разом захватывая все больше и больше нежной бархатистой кожи. Ее губы раскрылись, но он удержался от соблазна проникнуть языком внутрь.
– Так в каком же деле ты никуда не годишься? В этом? – прошептал он.
Она беспокойно задвигалась, крепче прижимаясь к нему. Но, сколько она ни выгибалась, сколько ни взывала к нему всем телом, лукавая игра его руки упорно не затрагивала сосок.
– В этом? – Он легонько прикусил ее губу. Сара снова застонала, схватила его руку и подтянула ее выше. Он воспользовался сразу всеми десятью пальцами, успокаивая напрягшийся от возбуждения тугой розовый бутон. Она заметалась еще сильнее, волосы рассыпались по простыне шелковистой волной.
– Интересно, кто тебе внушил, будто ты никуда не годишься в этом деле? – тяжело дыша, сумел выговорить Алекс.
Саре захотелось смеяться. Незнакомое счастье стремительно и неудержимо разрасталось в ее груди, а вместе с ним все ближе подступало ощущение новой, невообразимой и опасной свободы.
– Я люблю тебя, Алекс! Я так давно хотела тебе это сказать!
Он обхватил ее обеими руками и перевернулся на кровати, увлекая ее за собой с таким расчетом, чтобы она оказалась наверху. Они целовались до тех пор, пока Сара не начала задыхаться. Она оседлала его и выпрямилась, провела руками по волосам и облизнула губы, все еще хранившие вкус его поцелуев.
– Я только одного не понимаю: почему на тебе до сих пор столько одежды, – проворчал Алекс.
Он потянул за ленточку, ее панталоны спустились вниз. Никогда в жизни его взору не открывалось более соблазнительное и волнующее зрелище, чем полуголая Сара в чулках и спущенных панталонах, сидящая верхом на его бедрах. В один и тот же момент они потянулись друг к другу и опять перекатились на постели.
Полотенце соскользнуло с бедер Алекса. Сара взглянула вниз и пробормотала нечто нечленораздельное. Ему безмерно польстил ее зачарованный взгляд. Безо всяких церемоний он освободил ее от остальной одежды, а потом склонился над ней. Беспокойно ищущие пальцы нащупали заветный холмик, и он сразу понял по теплому, влажному ощущению, что она готова.
– Дорогая, – прошептал Алекс и скользящим движением плавно проник в нее.
Сара оцепенела и едва удержалась, чтобы не поморщиться.
Алекс замер.
– Сара? Тебе больно?
Она помедлила, потом сказала:
– Нет… нет.
Такое неподдельное удивление слышалось при этом в ее голосе, что Алексу стало не по себе.
– Послушай, – сказал он, обхватив ее лицо ладонями и внимательно глядя на нее. – Если когда-нибудь что-то тебе будет неприятно, ты должна мне сразу сказать.
Она кивнула.
– Обещаю.
Сара ласково улыбнулась, пряча от него глубокую печаль, стрелой пронзившую ей сердце. «Если когда-нибудь…» Бедный Алекс! Он еще не мог в это поверить, но она-то знала, что другого раза у них не будет. Только здесь и сейчас.
– Люби меня, Алекс, – попросила Сара. – Люби меня.
Шепча ее имя, он начал двигаться внутри нее – сначала медленно и плавно, возбуждая ее скользящими ударами. Его глубокие, горячие поцелуи поглотили ее целиком; она обо всем на свете позабыла, осталось одно лишь ощущение тела, отданного ему безраздельно. Никогда раньше Сара ничего подобного не испытывала и даже поверить не могла, что бывает так хорошо.
– Алекс, это бесподобно…
Он был с ней совершенно согласен, хотя и знал, что до полного блаженства ей еще очень далеко.
– Тебе нравится так или ты предпочитаешь что-то другое? – спросил он, не отрываясь от ее губ.
– Что ты имеешь в виду?
– Скажи мне, чего ты хочешь, любовь моя.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – смущенно призналась Сара. – Я же тебе говорила: в этом деле я никуда…
– Замолчи. – Алекс нежно поцеловал ее, мысленно проклиная ее мужа на чем свет стоит. – Сара, ты хоть раз в жизни кончала?
– Кончала?
– Ну… ты испытывала оргазм?
– А-а, вот ты о чем. Нет, не думаю. Хотя… может быть. Я не вполне уверена.
Она залилась мучительной краской неловкости. Сначала все шло так хорошо, а теперь она почувствовала себя беспомощной, неуклюжей и глупой. Ей стало стыдно. Когда Алекс отодвинулся от нее и лег на бок, ей даже захотелось плакать.
– Я никуда не гожусь, верно? Мне очень жаль. Я так и знала…
