— Да, — прошептала она, глотая теплые струи воды губами. — Хотела.
Макс приподнял ее над полом, налегая на девушку всем телом.
— Совершенно напрасно, — выдавил он, прежде чем прижаться к ее губам в дерзком, вновь порабощающем ее поцелуе и сжать ее тело своими крепкими руками.
Лена не успела и вскрикнуть. Он поглотил ее крик своими губами.
Руки прошлись вдоль ее тела, проворные пальцы нащупали напряженный сосок и захватили его в плен. Губы терзали ее рот, язык слизывал с нее горячие капли воды, приказывая ей подчиниться, вновь и вновь убеждая ее в том, что она не может сопротивляться ему. И не сможет никогда.
Он приподнял ее за ягодицы, вынуждая обхватить себя кольцом ног, и она сделала это. Всхлипнула, когда его пальцы, нащупав жар и влагу женского естества, проникли внутрь, словно проверяя, какая она там, и стали медленно и размеренно двигаться. Вынуждая ее прогибаться им навстречу, желать большего, совершать конвульсивные движения, побуждающие бы их проникнуть еще глубже.
Максим прошелся губами по ее щеке, захватил мочку уха, облизнул ее языком.
— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? — прошептал он прерывисто.
Лена выгнулась сильнее, прижимаясь к нему всем телом, желая лишь одного в этот момент, чтобы он, наконец, наполнил ее своей плотью. Скорее, скорее… Сейчас!
— Хочешь? — настойчиво шептал он, терзая губами ее ушко, и продолжая двигать пальцами внутри нее.
Лена откинула голову на стену и закрыла глаза. Замотала головой, прикусила зубами нижнюю губу. Вцепилась руками в его волосы и потянула на себя.
— Или ты хочешь чего-то другого? — протянул он прерывисто и хрипло.
Она чувствовала, что он готов взять ее, его член застыл у входа в ее лоно, жаждущего его внутри себя. Но он медлил. Не делал последнего рывка, не давал успокоения и удовлетворения.
Ждал от нее повиновения ему.
— Ле-ена-а… — протянул он, касаясь языком ее виска. — Моя Лена…Скажи мне…
И эти его слова, его тихий стон ей в ухо. Она сдалась. Зачем только сопротивлялась, спрашивается?!
— Я хочу тебя! — выкрикнула она.
— Как сильно хочешь? — выдохнул он, подхватывая ее и почти насаживая на себя.
— Очень… очень хочу! — выдохнула она, двигая бедрами ему навстречу. — Пожалуйста… Максим!
Он толкнул ее на стену и вонзился в тесные глубины.
Лена застонала, он тоже. И прижался лбом к ее виску. Затем поцеловал в уголок губ и стал двигаться. Четко, размеренно, глубоко проникая в нее с каждым новым толчком. Снова и снова доказывая свое превосходство над ней. Сильнее, жестче, с каждым выпадом подавляя ее. Двигался резко, стремительно, не останавливаясь, придерживая ее руками под ягодицы, и не давая ей упасть.
Ее ноги почти разжались, готовые соскользнуть с его бедер, но он удержал ее, вонзаясь в нее еще сильнее, еще глубже. Испивая ее до дна своими толчками.
Ее пальцы запутались в его волосах, она потянула их на себя, наверное, делая ему больно, прижимая к себе его лицо, касаясь ладонями щек. Она ощущала это не просто необходимость, но потребность касаться его кожи своими ладонями. Лена застонала, когда он прижал ее к стене плотнее, почти распластав на ней, последний раз толкнулся и излился в нее с таким же сладостным стоном, что и у нее.
Тяжелое дыхание оглушало. Сердца стучали в унисон. Капли воды стирали жар и следы желания.
— Никогда так не делай, — прошептал Макс, уткнувшись носом ей в шею. — Никогда…
Тяжело дыша, он уткнулся носом ей в шею, лизнул выступившую трепещущую жилку, поцеловал.
А Лена безвольно кивнула не в силах что-либо сказать.
Она всегда ему подчинялась.
2 глава
Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня…
Иван Бунин
Чета Колесниковых жила за городом, в часе езды от дома Максима и Лены. Они перебрались туда чуть больше года назад, когда отец Макса, преуспевающий врач гинеколог Александр Игоревич, решил оставить свое место в городской больнице и перебрался за город, чтобы, как он выражался, «наслаждаться прелестями пенсионной жизни».
Его, как одного из ведущих специалистов города, пытались удержать руками и ногами, и, конечно же, отпускать не желали, предлагая всевозможные премии и надбавки к зарплате. Но Александр Игоревич был непреклонен в своем решении, как и в решении любого вопроса, который бы перед ним не стоял, а потому удержать его в городе так никто и не смог.
Максим и Лена, конечно, не настаивали на том, чтобы он остался, прекрасно понимая, что даже малейшая попытка сделать это, будет обречена на провал. А его жена Лидия Максимовна изначально не была против того, чтобы перебраться за город. Тем более что в тот же год решила, словно «в ответ мужу», оставить место преподавателя в средней школе, где работала учителем русского языка и литературы.
Они нашли и купили двухэтажный дом, где теперь обитали постоянно, изредка наведываясь в город, и наслаждаясь загородной жизнью «в тиши и покое».
— За городом лучше, чем в городе, — постоянно утверждал Александр Игоревич, ничуть не пожалевший за этот год, что сюда перебрался. И Лена всегда понимала, что он имел в виду, когда и сама приезжала сюда.
Чистый, свежий воздух, без задымления и грязных пятен пыли, словно наполнял легкий кислородом, а не той дрянью, которая летала в городском удушливом угаре. Здесь даже дышать было легче.
Лена вдыхала ароматы осени, щекотавшие ее нос своей пряностью, спелостью и свежестью, полной грудью и закрывала глаза от наслаждения и странного ощущения, наполнявшего каждую клеточку ее тела осознанием, что жизнь прекрасна!
Максим свернул на повороте и посмотрел на нее.
Она почувствовала его взгляд, пробежавший по ней, словно раскаленный провод. Замерла на сиденье, боясь даже пошевелиться, и слушая удары своего сошедшего вмиг с ума сердца.
Максим перевел взгляд на дорогу, сжал руль сильнее.
— Где твое кольцо? — резко спросил он, заставив Лену вздрогнуть.
Она нервно сглотнула, не глядя на него.
Вот она так и знала, что нужно было самой ему обо всем рассказать!
— Потеряла, — выдавила она из себя.
— Где?
Лена пожала плечами.
— Не знаю. Я искала дома, но не нашла, — она опустила голову, уставившись на свои сжатые пальцы — Может быть, где-то в другом месте…
Макс тяжело выдохнул и поджал губы.
— Я даже знаю — где! — сказал он раздраженно. — В парке.
Лена промолчала, по-прежнему не глядя на него. А что она могла увидеть в его взгляде?! Раздражение? Осуждение? Опять желание подчинить ее?!
