— Ох, страшно, Женька! Куда я заталкиваю дочь свою? Моих мозгов не хватает, как правильнее сделать. Я ведь хочу поступить справедливо — не только по отношению к дочери, но и к Саиду. Он любит Яну, не отказывается от отцовства, за что он-то должен мучиться? В чём он виноват? Ну, может, и не следовало ему пускаться в сексуальные отношения с девушкой, если он не готов был взять на себя ответственность за ребёнка, но… двадцать восемь лет! Мужик взрослый, не удержался. Но ведь и Янка не перечила. Сделал предложение как порядочный, рискуя собой, нарушая свои традиции… Так что… жалко мне их всех. Да и ребёнок… в чём он виноват? Пусть попробуют всё же, семью построить. — Слёзы опять потекли из глаз Марины. Женя, сев на раскладушке, обнял жену, стал нежно и горячо целовать её.
— Ты, Мариша, просто святая какая-то! Рискуешь дочерью, такой чудной внучкой во имя высшей справедливости… Сколько живу с тобой, не перестаю тебе удивляться!
— Жека, что бы я без тебя делала? Какое счастье, что ты у меня есть! — шептала Марина.
— А у меня — ты! Иди ко мне!.. — Как уж они поместились на узенькой раскладушке, известно только двоим. Не приспособленная для любовных утех «кроватка» запела с выразительным стоном.
— Женька, тише ты! Только не хватало, чтобы кто-то проснулся! Ну вот, кто-то уже идёт!.. — Марина привстала, прислушиваясь. На пороге кухни возник Ральф. Горя возбуждённым взором и виляя хвостом, он вперился в них.
— Пшёл отсюда, псина бесстыжая! — Марина махнула рукой, но пёс не сдвинулся с места, ему, наверное, было завидно.
— Да пусть себе смотрит и облизывается! Расслабься, Маришка… Любимая!.. — В тот момент не было никого на свете счастливее их, и не важно, что ложем влюблённых была простая, хранящаяся в доме с советских времён, раскладушка.
На следующий день завертелась канитель со звонками в справочное аэропорта. Там сказали, что в Карачи есть только чартерный рейс, отправляющийся дважды в неделю. Его фрахтуют в основном турфирмы.
— Надо же, туда ещё и туристы летают! — удивилась Яна. В конце концов, выяснилось, что билеты можно приобрести только через казахстанскую турфирму, возившую «челноков». Оказалось, что они приобретают там прекрасный хлопчато-бумажный трикотаж. На нашем рынке тогда превалировал китайский кустарный ширпотреб, собственные же предприятия приказали долго жить.
К вечеру билеты для Марины Михайловны, Яны и Стеллки были приобретены. Вылет предстоял через три дня.
— Женя, а как ты тут выдержишь — с Мулей и Ральфом? — спросила со вздохом Марина.
— Дорогая, не переживай! Как-нибудь перебьёмся. Справимся, правда, Муленька?
— Да я-то что? Мне много не надо: утром и вечером Женя накормит, а в туалет и в ванную как-нибудь, потихоньку, на ощупь доковыляю!
— Ну, уж потерпите, дорогие мои, я быстро вернусь, через неделю. Если, конечно, всё нормально будет.
Стояли последние дни июня. Стеллке на днях должно было исполниться пять месяцев. Марину мучил вопрос, как же Саид собирается выдать такого, уже достаточно большого, ребёнка за трёхмесячного? Внучка, к тому времени, уже уверенно сидела, и вообще, была очень смышлёной девочкой.
Яне пришлось уволиться с работы. Всё было поставлено на карту во имя воссоединения её семьи.
И вот настал день отъезда. Евгений Иванович провожал женщин в аэропорт. Зарегистрировав багаж, он крепко обнял жену и дочь с внучкой. Глаза его увлажнились.
— Ну, Янка, счастья тебе, родная!
— Папочка, да я приезжать буду, вот увидишь!
— Ладно, ладно, доченька! Ты, главное, покажи им там, что наша нигде не пропадала!
Через сорок минут самолёт уже пробивал облака. Для Яны и Марины Петренко начинался рейс… в неизвестность.
Глава 12. ПАКИСТАНСКАЯ ТЁЩА
Стеллка спала на руках Марины. Самолёт часто проваливался в воздушные ямы — и, как это бывает на качелях, захватывало дух. Оба салона чартерного рейса были заполнены «челноками», устремившимися в южную страну за трикотажем, натуральными шубами, кожаными куртками, чтобы потом с выгодой, по меньшей мере, за двойную цену перепродать товар дома, на вещевых рынках. Народ в самолёте собрался говорливый и разношёрстный, в основном женщины средних лет. Марина обратила внимание, что кое-кто красовался в топиках с тонкими бретельками и шортах, видимо, знали, в какой климат попадут. Другие были в джинсах, свободных майках с длинными рукавами. Эти, наученные опытом, отдавали дань культуре и обычаям чужой страны, где женщине не следует демонстрировать своё лицо, а также ноги выше ступней и руки выше запястья.
Видя Марину Михайловну с пятимесячным ребёнком на руках, кое-кто из дам интересовался, что заставило её пуститься в дальнюю дорогу явно не в целях бизнеса. Марина, заговорщецки понизив голос, сообщала с улыбкой, что летит с дочкой и внучкой к зятю.
— Так вы пакистанская тёща?.. Надо же! Что-то мы русских там не встречали. На вас ведь станут глазеть как на экзотику. Подумать только, до чего русских баб довели!.. Готовы выйти замуж за любого, хоть из племени Тумба-Юмба!
Марину покоробила такая беспардонность. Она только и ответила:
— Но на русских там ведь тоже смотрят как на экзотику. Все мы — люди, а в жизни всякое бывает.
К горлу Марины подкатывала тошнота — и от воздушных ям, и от нервного напряжения и от таких вот деклараций «воспитанных» туристок. Яна помалкивала, глядя в иллюминатор. В конце концов, старшая из двух женщин сделала вид, что задремала, избегая дальнейших расспросов невольных попутчиц. Четыре часа полёта вскоре должны были закончиться, а там… Ох, пусть всё сложится нормально!
Спустя двадцать минут, в салоне загорелось табло «Пристегнуть ремни!» и зазвучал голос стюардессы: «Уважаемые пассажиры! Наш рейс окончен, мы прибываем в пункт назначения — город Карачи. Температура воздуха за бортом плюс сорок три градуса. Спасибо за внимание!» Еще через несколько минут под колёсами лайнера запрыгала земля, и, взревев в последний раз турбинами, он замер. Едва открылись двери выходного люка, как одежда моментально прилипла к телу пассажиров. На всех навалилась страшная жара. Застоявшийся, чем-то неприятно пахнущий воздух создавал ощущение погружения в горячий бульон с пряными специями.
— Боже, вот так пекло! — только и смогла выговорить Марина Михайловна. Стелла проснулась, засопела, а потом расплакалась, видимо, тоже ощутив непривычный жар.
— Да уж, мамочка!.. Такое здесь каждый день творится. Но, помнишь, ты говорила «везде люди живут»? Так что и мы теперь будем жить здесь с доченькой. Иди, лапонька, ко мне, а то бабуся устала весь полёт тебя на руках держать, ты уже тяжёленькая становишься… Не представляю, как мы будем выдавать тебя за трёхмесячную девочку?
Саид встречал их широкой улыбкой. Его взгляд был полон любви и нежности. Целовать жену на людях здесь было не принято, и он, переполняемый эмоциями, схватил дочурку, прижал её к себе и так замер на несколько секунд. Всё это с удовлетворением подметила Марина. Сказала, что не ожидала увидеть такой шикарный аэропорт. Саид отреагировал на эти слова с чувством гордости, сообщив, что здание построено недавно, оно, можно сказать, последнее слово в такого рода архитектурных проектах.
