Проснувшись ранним утром от тихого пения муллы на ближайшем минарете, Марина отправилась в душевую. Приняв прохладный душ, она переоделась в принесённый Аминой-ханум шальвар-камиз, накрутила волосы на бигуди, и пока они высыхали, скоротала время за чтением одной из книг, которые на этот раз привезла с собой.
Когда рассвело, и на востоке заалела заря, Марина вышла во двор, прилегла на стоявший там под открытым небом старый топчан с наброшенным на него домотканым ковром и по привычке устремила взор в небо, думая о том, чем же оно так привораживает её.
Чем нас, так чаруя, манит небо? Мы к нему в мечтах взлетаем птицей! На Земле мест много, где ты не был, что же мысль за облаком стремится? Днём ли, оказавшись на поляне, отдохнув в пути средь трав высоких, думаешь о том, что мы, земляне, лишены счастливого полёта. Высь… простор… бескрайняя свобода!.. И полёт… Но, всё же, в чём тут дело? Ведь и ночью звёзды с небосвода вновь зовут: взяла б и полетела… И во снах так часто мы летаем… Что ж душе спокойно не сидится? Вот, летит, курлыча, в небе стая. Ей зачем в след грустью взгляд томится? Чем нас так зовёт и манит небо? Что в нём, нас волнуя, привлекает? Будто в нём душа чему-то внемлет… Словно, нежный свет её ласкает.
Марину такие мгновения сосредоточенного одиночества, когда всё другое отступало на второй план, успокаивали. Так успокаивается ребёнок, молчаливо обласканный рукой матери. Исчезали только что мучившие её сомнения, став какими-то призрачными, незначительными. Как ей легко думалось в такие минуты! И мысли рождались только чистые и светлые, словно кто-то невидимый, нежно прикасаясь, забирал, снимал все терзания с её души, и теперь она могла найти правильные решения жизненных проблем. В такие моменты Марине казалось, что она — неразрывная часть этого, дышащего любовью мира, её не покидало ощущение, какое бывает у дочери, давно не бывшей в родном доме. Вот, и сейчас мысли Марины полетели в родную Алма-Ату, к Жене, оставленному на произвол судьбы. Его, конечно, никак не назовёшь беззащитным и слабым. Вполне самодостаточная личность, но… Марина уже не понаслышке знала, что такое чувство одиночества. Даже врагу она не пожелала бы такого испытания…
Глава 28. ЧТО НАЙДЁШЬ, ЧТО ПОТЕРЯЕШЬ
Был субботний день, и после завтрака Саид с Яной, оставив Зарочку под присмотром русской бабушки, поехали к старшей сестре Саида забирать малышку Марьям. Марине не терпелось увидеть младшенькую внучку, а пока зять с дочерью не вернулись, они с Зарой играли в мячик, катая его по полу, потом — в догонялки, а когда надоело, стали разучивать стихотворение Барто «Уронили мишку на пол». И тут в комнату вошла Амина-ханум.
— Садитесь, пожалуйста, — по-английски пригласила её Марина Михайловна. Та села и сконцентрировав внимание на внучке, стала что-то говорить ей на урду. Зарочка мгновенно отреагировала и протянула бабушке ручку. «Смотри-ка, а ведь ребёнок её понимает, и это, не смотря на то, что полгода она жила со мной и я разговаривала с ней только по-русски!» — удивилась Марина. Чтобы как-то поддержать разговор, она спросила сватью на английском, как дела, на что та ответила, что всё хорошо. Добавила ещё что-то, но Марина не поняла, но услышав во фразе имя Саида, догадалась, что речь идёт о нём. Марина заверила сватью, что Саид ей нравится, он хороший человек и хороший сын. Его мать гордо закивала головой, затем что-то быстро произнесла по-английски, примешивая слова урду. Марина несколько раз услышала «Амна», и по недовольному выражению лица собеседницы поняла, что та, похоже, жалуется на Яну. Марина развела руками и сказала, что не понимает. Амина-ханум поджала губы, взяла Зарку на руки и ушла к себе. Гостье из Казахстана показалось, что сватья нарочно приходила, намереваясь забрать у неё Зару. Она почувствовала это интуитивно, хотя не понимала причины. Марина предположила, что это, скорее всего, обычная ревность. Но что поделать? Она здесь в гостях и живёт, можно сказать, на птичьих правах. Оставалось только смириться.
Вскоре сияющая улыбкой приехала Яна с малышкой на руках.
— Смотри, бабуля, какая у тебя чудная внученька! — обратилась она к матери. Марина с улыбкой склонилась над ребёнком..
— Почему ты сказала, что она страшненькая? Она, конечно, не похожа на Зару. У неё совсем другие черты лица, прямой нос, высокий лобик, но она будет такой же красавицей — кожа у неё белая, глазки чёрные, а черты лица европейские, она в кого-то из нас пошла! Она мне даже кого-то напоминает, только не пойму, кого…
Нет, она и вправду родилась страшненькая, знаешь, вся такая красная, сморщенная, как варёная морковка!
Марина невольно улыбнулась и нежно прижала внучку к груди. — Ещё один котёночек мой — Марьяшка! А знаешь, Яночка, а ведь Марьяшка напоминает моё имя — Маришка. Точно ведь?
— Ну вот, мамочка, теперь она в твоём распоряжении. Кушала полчаса назад. Не знаю, будет ли спать сейчас… А я пойду обед готовить. Время летит быстро, вот-вот все завопят: «Есть хотим!» А после обеда поедем на небольшой пикничок на берегу океана. Мы хотим показать тебе Индийский океан днём, ведь в прошлый раз ты его видела ночью, а это — не то совсем впечатление, так что, готовься!
— А что готовиться-то? Нищему собраться — подпоясаться! — улыбнулась мать.
Недолго походив с Марьяшей на руках, Марина заметила, что кроха уснула. Положив её в манеж, она предложила Яне свою помощь, но та, как всегда, отвергла её.
— Знаешь дочка, ты не отказывайся! Для чего, спрашивается, я ехала сюда? — И, не дожидаясь разрешения, Марина Михайловна принялась за посуду, которая горой заполняла раковину. Зашла Амина-ханум. Увидев, что гостья моет посуду, она чем-то возмущённо попеняла снохе и вышла, буквально через минуту явился Саид и стал настойчиво оттеснять тёщу от мойки.
— Мама, ради бога, прекрати, прошу тебя! — вмешалась Яна. — У меня из-за тебя будут неприятности.
— Да что же тут такого? Саид, ну ты же знаешь, бывал у нас, видел, что у нас принято трудиться всем, помогать друг другу. — Яна перевела. — Я ведь специально приехала, чтобы помочь дочери с детьми, немного разгрузить её. Что плохого в этом? Прошу, не обращайте внимания. Мне это не трудно.
Саид, пожав плечами, вышел из кухни. Перемыв посуду, Марина ещё оставалась некоторое время на кухне, помогая Яне. За разговором женщины не заметили, как обед был готов.
А после, как было обещано Яной, все домочадцы с детишками на руках уселись в машину и покатили за город к океану.
— Знаешь, мамочка, мы едем в совершенно другое место, не на то побережье, на котором ты тогда ночью была. То был городской пляж. Впрочем, «пляж» слишком громко сказано. Сейчас мы везём тебя на абсолютно дикий океанический берег. Мы с Саидом несколько раз там бывали. Осталось очень сильное впечатление! Я хочу, чтобы ты тоже увидела настоящий океан, быть в Карачи и не полюбоваться его величием просто нельзя!..
Путь оказался не близким, и Яна без умолку болтала по-русски — старалась развлечь мать рассказами о местной жизни, делилась некоторыми впечатлениями от страны, от здешних обычаев, благо, русский язык никто, кроме них двоих не понимал.
