Яна рассказала матери, как Саид в бешенстве угрожал, что она ещё пожалеет, что родилась на свет, что он приедет, и, рано или поздно, дети всё равно будут с ним, а первой, кого он «размажет по стенке», будет, конечно же, Янина мать.
Марина на протяжение всего полёта сидела безмолвная и окаменелая, она не чувствовала, что у неё затекли руки и всё ещё не верила, что держит на руках свою крохотную внученьку, что вторая — на руках у Яны, и что этих дорогих для неё существ никто не отобрал!
По щекам Марины непрерывно текли слёзы. Яна поглядывала на неё с немым состраданием и тихонько гладила её по руке.
Евгений Иванович, осунувшийся и какой-то постаревший, как показалось Марине, встречал их с одеждой и одеялами для детей. Его же, наоборот, потрясло безучастное выражение лица Марины, какие-то странные тёмные круги под её глазами, потухший взор… Да и Яна тоже была заметно измучена. Дети спали на руках у женщин. Укутав их сверху в одеяла, Евгений подхватил вещи и стал грузить их в багажник нанятой машины. Уже через час они входили в свою квартиру.
Уложив детей и тепло укрыв их, женщины опустились на диван и некоторое время сидели молча, постепенно приходя в себя. Евгений Иванович согрел чайник, достал колбасу, сыр, масло, сделал бутерброды и пригласил своих женщин перекусить, выпить чаю. Они, как сомнамбулы, пришли в кухню, сели, распластавшись на стульях, глядя перед собой в одну точку. Выпив по чашке горячего чая, измученные женщины разошлись по своим спальням и, добравшись до кроватей, моментально вырубились, у каждой иссякли все силы. Но Яна и её мать теперь точно знали, что можно спокойно спать. Они, наконец, дома!
Глава 35. ЖИТЬ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!
Отсыпаться долго не пришлось. Заплакала Марьям и разбудила остальных. Субботний день выдался ясным и приветливым. Уже месяц как включили отопление, в квартире было очень тепло, и яркое солнце, уже по-зимнему низкое, освещало комнату до самой стены. Евгений Иванович вернулся с Ральфом с прогулки и готовил для него кашу. Марина, быстро поднявшись, тоже прошла в кухню и для начала приступила к изучению содержимого холодильника — нужно было готовить завтрак для семьи. Яна занялась разборкой вещей, развешивая их в шкафу и раскладывая в комоде. Зарочка носилась по квартире с игрушками, найденными в её коробке, а в Яниной спальне спала только что насытившаяся материнским молоком Марьям. На плите уютно шкворчала жарящаяся картошка, распространяя по квартире аппетитный запах.
Заварив чай, Марина позвала всех к столу.
— Вот это да! И дым Отечества и сладок и приятен!.. — восторженно произнесла Яна, придя в кухню. Но лицо её было напряжено.
— Ну, рассказывайте, что ли, про свои приключения, — сказал Евгений Иванович, когда домочадцы расселись по местам.
— Ой, Женя! Бразильские сериалы отдыхают! Не знаю, удастся ли нам когда-нибудь забыть этот кошмар.
— А мне кажется, что кошмар ещё только начинается, — промолвила без тени улыбки Яна. — Понимаешь, папа, то, что мы убежали, ещё не значит, что мы теперь вольные птицы. Где гарантия, что не сегодня-завтра сюда не заявится Саид, как это уже было. Только на этот раз всё может произойти по-другому. Он в ярости и потому не предсказуем. Я всё время думаю, куда нам сбежать отсюда, где спрятаться, чтобы он нас не нашёл. Ведь в аэропорту он клялся мне, что детей заберёт, чего бы это ему ни стоило.
— Дочка, я не думаю, что из Казахстана так легко выкрасть малышей. В том же аэропорту у него потребуют документы на них, в том числе, согласие матери на вывоз отцом детей за пределы страны. Да и документов на них у него нет, ведь Зара, например, родилась здесь, в Казахстане…
— Да всё у него есть, он сделал свидетельства о рождении детей уже давно, используя свои связи, он мне даже показывал документы, в них указано, что обе девочки там родились. А разрешение матери на вывоз… ерунда. Даст кому-то «на лапу» — и дело с концом.
— Как-то надо выиграть время. Нельзя допустить, чтобы он сразу приехал следом, сгоряча можно много чего натворить. Ты, дочка, позвони ему прямо сейчас и постарайся успокоить, мол, детей ты у него не крала, что признаёшь его как отца, что разрешишь ему видеться с ними периодически, если он захочет. Давай, звони, а то, действительно, как бы ни оказалось поздно.
— Ой… помоги мне бог! — закрыв глаза, промолвила Яна и взялась за телефонную трубку.
Разговор был недолгим и шёл на урду, отец с матерью, сидя рядом, напряжённо ловили интонации в голосе дочери, пытаясь угадать, к чему клонится дело. Янин голос звучал почти спокойно, лишь её глаза выдавали сильное волнение.
Минут через пять она положила трубку.
— Он вообще не хотел со мной говорить, хотел отключиться, но я попросила выслушать меня и сказала всё, что мы с вами наметили — про возможные встречи с детьми, про то, что он отец, и этого никто не оспаривает… Он всё время, пока я говорила, молчал, а когда закончила, он, не проронив ни слова, положил трубку.
— А может, надо обратиться в наше министерство иностранных дел, рассказать всю эту историю и просить, чтобы Саиду не давали разрешения на въезд в Казахстан? Как ты думаешь, Яна? Сегодня суббота — выходной, а в понедельник сходи-ка туда, дочка, попробуй отсрочить его приезд.
— Да, пожалуй, это идея! Спасибо, папуля! — Яна подошла к отцу и чмокнула его в щёку.
— Теперь нам очень важно обсудить, как мы будем жить дальше, — произнесла Марина Михайловна с тревогой. — На какие средства предстоит существовать нашей семье? Одной отцовской зарплаты всем явно не хватит. Дети настолько малы, что кто-то должен быть с ними дома, а кто-то из нас, дочка, должен работать. Я думаю, что толку будет больше от тебя. Ты знаешь языки, английский, урду, молода, энергична. А меня вряд ли куда-нибудь возьмут да еще с приличным заработком. Поэтому эти два дня будем обустраивать наш быт, а с начала недели ищи, Яна, работу. Детей и дом я беру на себя.
— Мариш, а как ты, вообще-то, себя чувствуешь? Здорова ли? Что-то вид твой мне не нравится — под глазами круги, осунулась, похудела, да и взгляд какой-то потухший…
— Что обо мне говорить? С моим здоровьем давно уже не ладно, но ведь нет средств, чтобы пройти обследование. Так что…
— Мамочка, что я слышу? Я как-то не обратила внимание, ведь видела тебя каждый день, может, поэтому сразу не заметила, а папа, видишь, свежим взглядом всё сразу уловил. Если со здоровьем плохо, что же ты молчала?
— Ну, сказала бы… и что? Пока была в Пакистане, кто бы там меня обследовал и лечил? Саид? И здесь тоже всё в деньги упирается. Так что… всё правильно.
— Тогда немедленно расскажи нам с папой, в чём твоя болезнь, какие симптомы? — И Марина Михайловна нехотя, не вдаваясь в подробности, рассказала, что недуг её длится уже больше полугода и что, хоть и медленно, ей становится всё хуже и хуже. Муж с дочерью сидели, вытаращив глаза, и подавленно молчали.
— Значит, так! — сказал Евгений Иванович, — в самые ближайшие дни, Маришка, ты должна пойти к врачу и пройти полное обследование. На это деньги сейчас найдутся, я ведь работаю, а дальше видно будет. Тебе обязательно надо вылечиться, а то как же Яна сможет работать, кто будет заниматься детьми? Ты хотя бы этим озаботься. Ты меня просто поражаешь! Разве можно быть такой безразличной к себе? А обо всех нас ты подумала? Ты всем нам бесконечно дорога! — На Евгения было жаль смотреть, настолько он переполошился. Яна тоже испуганно воззрилась на мать. Марине захотелось приободрить их.
